— Повезло. Вену не задело. Рик, я сейчас выдерну, а ты сразу зажимай курткой.
Ткань быстро набухала кровью. Ведун быстро ощупывал Славкино лицо, мял, словно глину, и гримаса боли исчезла под пальцами, губы обмякли, перестали напряженно кривиться. Талем отнял руки: мальчик казался просто спящим.
Кольчугу сняли с трудом, рубашку же просто распороли, и материя полетела в Алю с приказом:
— Рви на ленты! Сима, принеси из моего мешка иглы. Лера, воду вскипятили? Поддерживайте огонь, он нам еще понадобится.
Аля с треском рвала ткань, стараясь не смотреть, как ведун на живую сшивает края глубокой раны, протыкая плоть толстой иглой. Тимс присел рядом с девочкой, шепотом проклиная Волков.
— Алеша, держи его крепче. Придави к земле, — попросил ведун.
Аля торопливо отвернулась.
— Такая боль, а он не приходит в сознание, — удивленно произнесла Сима.
— Ублюдок драконий! — взвыл Тимс и бросился к раненому. С трудом разжал сведенные пальцы правой руки: в центре ладони сидел паук, запустив тонкие лапки под кожу.
— Раскалите на огне пару ножей! — крикнул Талем. — Аля, сверни жгут.
Материя никак не желала скатываться, не поддавалась ослабевшим пальцам. Тимс выхватил тряпичную ленту и ловко, привычно соорудил то, что требовалось, затем, под одобрительным взглядом ведуна перетянул Славке руку чуть ниже локтя. Рик протянул Талему нож, вынутый из пламени.
Алю затошнило, когда ведун начал взрезать мальчишке ладонь раскаленным железом. На ватных ногах она шагнула к деревьям.
Костер горел ровно, облизывая дно котелка. Хорошо, что сохранились сумки, а главное — мешок Талема с травами. Славку нужно поить горячим отваром каждые четверть часа. Мальчишку, так и не пришедшего в себя, приподнимали и по капле вливали в рот питье. Зеленоватая бледность постепенно сходила с лица.
— Успели, — Талем опустил деревянную ложку. — Уже яд пошел, еще бы немного — не вывести. Жаль, никак в сознание не приходит. Нужно, чтобы его вырвало.
Лицо у ведуна было печальным: наверное, он думал про Филата, а может быть, и про Антона. Но сколько ни прочесывали окрестности, никого больше не нашли. Не захотел дрид…
Сквозь навес из березовых ветвей слабо пробивались солнечные лучи. В зеленом полумраке Аля рассматривала Алешкино лицо. Да, ему сейчас никто, кроме Славки, не нужен. Но это открытие не расстроило, не напугало. Скорее, захотелось глубоко вздохнуть и повести плечами, точно сбрасывая тяжелую суму.
Солнце опускалось к лесу на том берегу, еще час-другой — и заденет кромкой верхушки деревьев. К вечеру распелись птицы, звуки далеко разносились по озеру, и Аля от души порадовалась, что хоть тут не нашлось упрямого дятла. Теплый воздух чуть колыхался от влажной прохлады, исходившей от воды. «Искупаюсь!» — решила девочка. Тем более, Маша с Симой уже ушли дальше по берегу, облюбовали маленький песчаный пляж в обрамлении молодых березок, и оттуда доносился завлекательный плеск.
Вот пойти, окунуться в непривычно чистую воду, смыть все происшедшее за день: каменную пыль, липкий пот от страха. А потом можно растянуться на теплом песке, смотреть в небо и говорить с Машкой о чем попало. Или об Алешке. Але очень нравилось говорить о нем.
Девочка спустилась к озеру, сняла обувь, закатала штаны и, забравшись в воду по колено, медленно побрела в сторону пляжа. Прошла мимо Леры, сидевшей на траве и внимательно слушавшей разговор Талема и Влада. Аля уже хотела идти дальше, но ее остановила горечь, сквозившая в голосе мальчика:
— Если бы было! Представляете? Костя — живой! Вдруг он — живой. Вот тут, — Влад хлопнул ладонью по траве.
Аля замерла, не решаясь двинуться дальше. Выше по склону остановились Рик и Тимс с охапками веток для костра. Влад никого не обвинял, не возмущался, он говорил так, что Але вспомнились горные, провожающие дайарену.
— Он мне рассказывал, что все видит в музыке. Представляете? Вот озера, трава, даже как сейчас пахнет — он сразу начинает, — Влад запнулся. — Ну, начинал, что-то такое слышать. Скрипки там, или целый оркестр. Его бы, как Славку… он бы наверное что-нибудь такое услышал… Знаете, я на Лешку посмотрел, как он молча… Славку, считайте, похоронили, а молча… Понимаете? Не то что ему плохо, а что Славки — нет.
Аля не совсем разобрала, что же Влад имел в виду, но снова оглянулась на навес.
— Знаете, Талем, пусть бы Костя мне никогда ничего не сказал больше. Лишь бы живой. Чтобы вот это у него все было, — мальчик обвел руками озеро. — А у него ничего нет. И не будет. И его самого нет. Просто — нет. А мог быть сейчас вот тут. Мог быть! — Влад ударил кулаком по земле. — Сейчас, живой! — Мальчишка отвернулся ото всех, уткнулся подбородком в плечо.
Але вдруг стало холодно в воде, идти на пляж расхотелось. Она выбралась на берег, присела на траву рядом с Лерой. Одна штанина развернулась и неприятно липла к голени.
Влад снова смотрел на озеро и часто моргал слипшимися ресницами. На пляже затих плеск воды, показалась между деревьями встревоженная Маша. Ведун не утешал, а молча плел из травинок косичку, внимательно глядя себе на пальцы. Аля подтянула ноги, обхватила щиколотки руками, уперлась подбородком в колени. Потянуло зябким ветром.
— Будет гроза, — сказал Талем, отбрасывая готовую косицу.
У недалекого противоположного берега стремительно накапливались тучи. Первая, самая толстая, ложилась брюхом на березы и тянула лапы к озерной глади. Молнии Аля не увидела, но тяжелый грохот долетел до поляны. Взметнулся ветер, приминая траву к земле.
Аля обхватила колени руками и подставила лицо влажному воздуху. Так хочется, чтобы кругом завыло, засвистело, ударили молнии, седые от пены волны пошли к берегу. Встать в прибой, раскинуть руки и закричать в один голос с завываниями ветра. Сбросить сбившееся в клубок напряжение, выплеснуть все.
Туча перевалила через границу леса. Гладь озера сбилась морщинками, побелела. И среди ряби четко обозначилась широкая полоса спокойной воды, протянувшаяся от берега к берегу. Волны ударялись в ее края и разбивались, точно о гранитную набережную. Аля метнулась взглядом по дороге. В темноте, сгущающейся на том берегу, желтыми пятнами загорелись окна домика.
— Ну, вот и приглашение в гости, — торопливо поднялся ведун.
Рик прибежал от костра, встал у кромки воды:
— Все не пойдем. Тимс, останешься со Славкой. Девочки, вы тоже.
Ратник кивнул.
— Думаете, Орон там? — Лера встревожено глядела на домик.
Талем прислушался и решительно помотал головой:
— Дрида там нет, ведаю точно. Но нас туда зовут.
Княжич осторожно попробовал ногой гладь, скользнул, точно по льду. Вода держала. Рик встал на дорожку, качнулся — под ним слегка спружинило. Следом перебрались Талем и Влад. Аля оглянулась на навес — Алешка наверняка не видит, что происходит — и тоже шагнула на воду.
— А ты куда? — обернулся Рик.
— С вами.
Княжич внимательно посмотрел, кивнул.
Дорожка слегка прогибалась под ногами, мелкие волны захлестывали и одежда намокала. Ближе к берегу стало хуже: озеро совсем расходилось, ноги скользили по мокрой поверхности. Последнюю пару метров Аля проехала, как на катке, и с облегчением выбралась на сушу.
По влажному песку до них никто не ходил, если не считать птиц, оставивших узорчатые цепочки следов. Песчаный пляж переходил в мелкую гальку, поднимался выше, зарастая травой. На опушке стоял небольшой двухэтажный домик, рядом с ним, справа — увитая плющом беседка. Окна, занавешенные, светились только на первом этаже. На крыльце сидел зверек, похожий на крысу, и недовольно поводил острой мордочкой. Влад подобрал камень, замахнулся — Талем не успел его остановить. Зверь оказался проворнее и мигом нырнул под крыльцо, задев хвостом деревянное, потемневшее от времени ведро. Рачительный хозяин подставил его под сток с крыши, и сейчас там плескалась на дне затхлая вода.
Талем ступил на крыльцо, придерживаясь за резные перила. Дверь даже на вид казалась добротной, тяжелой, и ведуну пришлось с силой потянуть за ручку. Аля почему-то думала, что на них пахнет сыростью, затхлостью — свет из окошек не мешал воспринимать дом как давно покинутый хозяином. Но внутри пахло сушеными травами, девочка различила мяту и смородиновый лист. В темных сенях прошли между перекошенным от старости сундуком и рядом ведер. Следующая дверь была не такая массивная, Талем легко отворил ее.