– Вот как? – удивился Гуров. – И это при том, что у вас ни на словах, ни на деле даже намека в этом направлении не было, по вашим же словам.
– А я умею читать по глазам. Знала: дай лишь повод, и он станет домогаться.
– Хорошо, тогда проверим ваше умение читать по глазам, – предложил Гуров.
– Да, пожалуйста, – шевельнула идеальными бровями Ольга Николаевна. – Вы сейчас заведете разговор о его жене.
– Убедили, – улыбнулся Гуров. – Определенные таланты в вас действительно присутствуют.
– Да не была я его любовницей, – рассмеялась она, – успокойтесь, не была. Почему? Не потому, что я такая праведная, а потому что не предложил.
Еще двое советников прошли перед Гуровым, хмурясь и нервно куря. Эти тоже мало что могли сообщить о своем коллеге Остапцеве и о его семье. Работали рядом почти год, но у каждого свое дело, своя тема, и как-то… Кажется, даже толком не разговаривали. На совещаниях сидели рядом, пару раз корпоративные вечеринки случались, но советникам туда ходить как-то не принято.
И, наконец, в комнату вошел высокий мужчина лет сорока пяти с седыми висками. Он чуть припадал на одну ногу, но не пользовался палочкой или тростью. По-военному вытянулся, но представился просто – Голубев.
– Садитесь, Голубев, прошу вас, – предложил Гуров, делая последние пометки в блокноте после предыдущей беседы. Отложив блокнот и ручку, он внимательно посмотрел в лицо новому свидетелю: – Скажите, Голубев, вы хорошо знали Остапцева?
– Лично я его знал не очень хорошо. Но поскольку мы служили когда-то в одном подразделении, то я осведомлен об отношении к нему сослуживцев.
– Вы тоже служили в МЧС?
– Так точно. И когда случилось… когда во время одной из операций я повредил ногу и был признан медицинской комиссией негодным к службе, Остапцев предложил мне перейти сюда. Даже с министром обо мне лично разговаривал.
– Понятно. Вы знакомились с работой Остапцева здесь, в министерстве?
– Думаю, что тут ни у кого нет ни времени, ни желания знакомиться или просто любопытствовать, чем занимается его коллега. Разумеется, за исключением тех случаев, когда тема работы совпадает. А так… просто времени нет. Все загружены по самые уши.
– Понятно. О семье Остапцева у вас такие же смутные представления, как и о его работе?
– Нет, вот с семьей Станислава Ивановича я знаком. Еще когда устраивался сюда, почти месяц жил у них. Ждал решения вопроса с жильем.
– И как вам семья?
– В каком смысле? – удивился Голубев, но потом военная привычка взяла верх, и он стал отвечать: – Семья нормальная. Сын не совсем в отца пошел, нет у него той хватки, основательности, что у отца. Легковесный какой-то. А так, Пашка парень хороший.
– Станислав Иванович изменял жене?
– Станислав Иванович? – удивился еще больше Голубев. – Н-нет, думаю, что не изменял. Да и вообще не было у него какой-то особой непреодолимой тяги к женщинам. По крайней мере, со мной он никогда на эту тему не разговаривал.
– А жена?
– Простите? Что, жена?
– Жена Остапцеву изменяла?
На какое-то время Голубев замолчал, глядя на сыщика. Молчал он странно, словно мысленно примеривал к жене коллеги этот ярлык. Наконец, опустив голову, ответил:
– Трудно сказать. Что мне бросилось в глаза в их отношениях, это какая-то свобода. Даже не так! Теплоты в отношениях я не замечал, близости духовной. Знаете, как говорят, что любили друг друга и умерли в один день. Видел я пары, которые до самой старости в прямом смысле пылинки друг с друга сдували, пледики подтыкали, под руку хватали при каждом удобном случае, а вдруг оступится. Так вот это не про них. А насчет измены не знаю, фактов у меня нет, подозрений тоже. А гадать… знаете, офицерская честь не позволяет.
– Хорошо, Голубев. Я понял вас.
Раньше девяти вечера собраться в кабинете генерала Орлова сыщикам не удалось. Шеф, массируя себе большим и безымянным пальцами правой руки лоб, левой держал возле уха трубку и монотонно повторял с интонациями автомата:
– Так точно… конечно… Безусловно… Так точно… Я отдаю себе отчет… Ни одного лишнего дня мы не потратим. Розыск ведется лучшими сотрудниками уголовного розыска… Так точно… конечно… Безусловно… Я полностью отдаю себе отчет… Так точно.
Крячко, входя следом за Гуровым в кабинет, многозначительно кивнул на Орлова. Лев грустно развел руками. На эту тему было уже столько сказано, что оба понимали все без слов.