Под ногами бахнуло — я открыл глаза, и выругался — немного поторопился, и, вместо того, чтобы хорошенько прожарить убивца, лишь слегка его опалил. Испортил его красивые шмотки, которые слегка затлели — всего и результата. Паралич на него, не то чтобы не подействовал — нет, подействовал, но как то странно, только замедлил — нападавшему явно пришлось прикладывать усилия, чтобы двигаться.
Сам же я успешно застрял в кроне деревца, запутавшись в его ветвях, и частично их обломав. От опасности быть наколотым на один из сучьев, как кусок окорока на вилку, меня спас купол, сожрав при этом немалую толику и так невеликого моего резерва. Мельком бросив взгляд на поляну, где также развивались боевые действия, я заметил еще одно действующее лицо — невысокий коренастый светловолосый мужик сцепился с одним из нападавших. Учиха–старший так же оказался вполне способен за себя постоять, а вот мелкого нигде не было видно. Убили?
Убиваться и плакать о его суровой судьбинушке было некогда, ветки дерева, на которых я так некомфортно расположился, трещали, а несколько дезориентированный вспышкой противник времени терять не собирался — от купола отскочили пара каких–то железяк, а я отправил вниз еще аж три горячих подарка и проклятие Магической Пиявки. В ответ, что–то свистнуло, грохнуло, лицо мне опалило жаром, и я почувствовал, что лечу. О том, что проклятие пришлось по адресу, я понял, по небольшому притоку энергии — это порадовало, мне сейчас любая капля маны к месту.
Всегда завидовал магам, специализирующимся на управлении стихией воздуха. Что может быть лучше — преодолеть земное притяжение и летать, летать… Свысока смотреть на людей–букашек, ползающих по земле, самому же быть подобным сильфам — свободолюбивым духам воздуха. Ветер в лицо и высота — мало, что может быть лучше этого.
Впрочем, я отвлекся.
Что самое неприятное в полете? Нет, не страх высоты, не головокружение, не укачивание. Самое неприятное — это приземляться. Особенно, когда порхаешь не по своей воле, и полет не контролируешь. А посадка выдалась неласковой, однако ж, не смертельной — спасибо силе магии, моей кошачьей ловкости, и, главное, отдельное спасибо благородному кусту, принявшему на себя всю тяжесть моего положения, и отдавшему, таким образом, жизнь за правое дело. Злыдень же не унимался, продолжая снабжать меня всякими ненужными мне предметами — вроде метательных ножей, каких–то игл и звездочек причудливой формы. Купол защитил мой организм от появления в нем новых, не предусмотренных природой отверстий — и кончился. Вернее, это я снял с него подпитку — маны осталось не так много. Мало осталось, чего уж там — бесполезно его держать, если от любого чиха в мою сторону купол лопнет. Буду надеяться на «шкуру» — уж от метательного оружия защити, главное, рожу не поставлять.
Окончательно проморгавшийся от вспышки злодей, видимо, решил нести мне разумное, доброе, вечное более конкретно, и, в свою очередь продемонстрировал, что делан не пальцем, а ниндзюцу для него не пустой звук. Сложив несколько печатей (быстро у него получилось, однако!), он поднес свои культяпки к роже, и выдудел здоровенный сгусток огня в мою сторону. Я не стал защищаться — зачем тратить энергию, когда можно просто увернуться, махнув на пяток метров в сторону (то ли дело сражения в прошлой жизни, когда от подобных гадостей надо защищать, к примеру, строй пехоты — они–то уворачиваться не могут).
Еще немного маны — подарок от противника, пришлись кстати. А вот то, что этот хитрый мерзавец не останется на месте, создавая очередную магическую пакость, а прыгнет сразу, дабы свести дело к ближнему бою — я пролопушил (никак не привыкну к скорости супостата).
Ничего, умнее буду.
Если жив останусь.
Возникшая прямо передо мной фигура, затянутая в когда–то удобный костюм из черной материи, а ныне — в обгорелые тряпки, стала не то, чтобы неожиданностью, но радости мне это, воняющее паленым, явление, не доставило.
Удары мы нанесли одновременно.
Он — три режущих удара своим коротким мечом, я — один, на отшаге — кистенем.
Он — попал тремя же ударами. Я — соответственно, одним.
Три неглубоких пореза — думаю, что вражина ожидал несколько более впечатляющего результата (вроде валящегося на землю всего такого мертвого меня, заливающего землю кровищей и корчащегося в предсмертных судорогах, и зовущего маму…), а вот увесистая гирька, прилетевшая с неожиданных угла и дистанции ему в колено — явно стала для него неприятным и очень болючим сюрпризом.