— А зачем ему это делать? — я никак не мог взять в толк — Зачем ему напрягаться, тратить время и силы на поиск этого вашего Джирайи? Чтобы достать лиса, можно просто свернуть Наруто шею, и всего–то делов. И зачем его вообще доставать? — я махнул рукой в сторону клетки — Он и сам вылезет.
— Как ты можешь так говорить? — Кушина прекратила, наконец, терзаться воспоминаниями, и поспешила встрять в беседу — Хирузен никогда на такое не пойдет!
— Ценность вашего сына для деревни, Кушина–сан, определяется наличием в нем биджу, я ведь правильно понимаю? А без него Наруто обычный сирота, каких полно — я перевел взгляд на ее супруга — Не так ли, Минато–сан? Или я еще чего–то не знаю?
В свете новостей, которыми я его в изобилии снабдил, сказать ему было нечего.
— Тогда тебе следует как можно быстрее покинуть Коноху — как само собой разумеющееся, сообщил мне Минато. Повторение той катастрофы, что произошла девять лет назад — недопустимо, и мы обязаны ее избежать. У меня нет уверенности, что силы Конохи смогут обуздать биджу, поэтому, ты должен выбраться за пределы деревни, и пока есть время, удалиться на как можно более большое расстояние от нее. Ты обязан предотвратить…
Я невежливо перебил четвертого.
— Должен? — я криво ухмыльнулся — Я у тебя в долг не брал, Намикадзе–сан.
— Что ты имеешь в виду — нахмурился тот.
— Что мне до самой Конохи и людей, ее населяющих? Я чужак здесь. Какое мне дело, до кого–то, кроме меня самого? А ты говоришь мне, что я должен решать проблему, которую ты и создал.
На лицах и Минато, и Кушины появилась похожая гримаса — смесь злости и отвращения.
— Как ты смеешь…
— Смею. Предположим, выгнать демона из своего тела я смогу. Но зачем мне оставаться с разъяренным биджу один–на–один, если, в противном случае, сдержать его мне помогут все шиноби деревни? А мирное население — что ж, такова их судьба, дважды отведать каши, которую ты заварил — я пожал плечами.
Надо сказать, я не был таким козлом, каким хотел представиться, и намерение покинуть Коноху присутствовало у меня самого — это стоило бы сделать хотя бы ради друзей. Они–то не виноваты ни в чем.
Не люблю, просто, когда вот так вот давят.
Да и поторговаться стоит. Мне кое–что нужно от этой вот семейки.
— Несмотря на смерть, я все еще Хокаге, мой долг и Воля Огня велят мне сделать все, чтобы уберечь жителей моей деревни. Я повторяю, ты должен покинуть деревню. Иначе, мне придется тебя заставить это сделать.
— И как же ты это сделаешь, позволь узнать?
— Немалая часть моей чакры вложена в печать. Я все еще могу управлять ею. Ты веришь мне? — тяжело проговорил Минато.
— И что с того?
— Я попытаюсь перехватить у тебя контроль над телом моего сына. Пусть я исчезну окончательно, но если смогу управлять им, то выведу из деревни.
(о как!)
— Не уверен, что у тебя это получится. Меня сюда отправил ками, пред силой которого ты — что лист на ветру, и сделал он свою работу на совесть. Да и я не намерен отправляться в небытие, и, будь уверен, буду сопротивляться.
— У меня нет выбора. Это мой долг.
— И ты надеешься, что фонящего лисьей чакрой, трясущегося и пускающего слюни (а я видел одержимых, сразу после вселения — некрасивое зрелище) мальчишку, с дырой в брюхе, выпустят из деревни? — презрительная усмешка получилась просто отлично — Ты лишь приблизишь катастрофу.
Минато молчал, сжав кулаки так, что кожа на костяшках побелела.
— Но… Я сделаю по–твоему. При одном условии.
— Говори! — прошипела Кушина.
— Если я найду способ одолеть лиса — вы оба будете учить меня. Столько, на сколько хватит остатков вашей чакры.
Кушина вскинулась, но не успела издать ни звука — ей на плечо тяжело опустилась ладонь Минато. Тот молча буравил меня свинцовым взглядом некоторое время, потом все же дал ответ.
— Я клянусь душой моего сына и своей — ты получишь, что просишь. Любые знания. Но только после того, как угроза исчезнет.
— По рукам…
Вот и договорились.
Вообще то, свет в конце туннеля мне виделся, и основную надежду давала та самая печать, сдерживающая и ограничивающая лиса. В самом деле, обычные одержимые такого не имели: вселившийся демон никаких перед собой преград, кроме воли владельца тела, не имел (а сломить ее — дело небольшого количества времени), а у меня — есть. И, хотя повторное наложение печати вряд ли было возможно — Минато вложил в нее кусок своей души, и от Кушины досталось немало — но развернуться девятихвостому она будет мешать до последнего. На что и надеюсь.