– Это я, – мужчина широким жестом охватил всю долину Томи. – И это я, – он ткнул в белевшие на горизонте многоэтажки Ильинки и Запсиба. – И там, – он указал большим пальцем за спину. Я большая часть того, что ты видишь. Уголь и сталь. Я в жилах и костях каждого из них. – Мужчина ткнул в невидимых с такого расстояния людей. – И в твоих тоже.
Его жесты и слова рассказали ей о том, кто он, но это было столь глубоко и масштабно, что её сознание отвергло блеснувшую мысль, предпочтя уютное неведение.
– Это ничего мне не сказало, – в её голосе дрогнула капризная нотка.
Он медленно выдохнул. Дым из лёгких смешался с дымом заводов. Он всё понял. Внизу под сопками тонкой разноцветной змеёй тянулся товарняк. Он вытащил изо рта сигарету: «Позволь мне быть рядом. Не отвергай меня».
Сигарета тлела в пальцах. Пепел сыпался на траву. Она молчала. Он ждал.
– Почему я? – она смотрела на город.
– Потому что ты меня любишь.
– Неправда.
– Правда.
Сигарета дотлела. Мужчина бросил бесполезный фильтр на крутой склон. Фильтр исчез, не долетев до земли.
– Тебя нет. Ты не существуешь. Ты плод моего воображения.
– Неправда.
– Правда.
Город внизу жил. Ему не было дела до двух сидящих над ним.
– Что было написано на сто пятой странице книги о капитане Бладе? Тёмно-зеленая обложка, золоченый кораблик наверху. – Она испытующе смотрела на мужчину.
– Понятия не имею.
– Почему? – в её голосе смешались удивление и возмущение.
– Потому что я не знаю.
– Но я читала эту книгу. Лет в четырнадцать.
– И при чём здесь я?
Она отвела глаза: «Ни при чём».
Они молчали. Он ждал. Терпеливо, боясь в очередной раз спугнуть. В деревьях запела неведомая птица и почти сразу смолкла. Он потянулся было за сигаретой, но передумал и сцепил пальцы в замок. Она украдкой посмотрела в его сторону. Он сидел, скрестив ноги, напряженно ссутулив плечи. От его молчания тянуло холодом обреченности и одиночества. Птица вновь попыталась запеть, но её перебил вороний грай. Она зябко поёжилась.
– «Не отвергай меня».
Она придвинулась и накрыла ладонью его руку. Он улыбнулся.
Они сидели рядом, соприкасаясь плечами, и смотрели на город. Город жил. По улицам ездили автомобили, трамваи, автобусы и троллейбусы. Во дворах играли дети. В парках и скверах любили друг друга вчерашние школьники. Кто-то целомудренно, отводя глаза и едва касаясь пальцами. Кто-то грубо, сжимая мягкую плоть и залезая ладошкой в трусы.
Он щурился, словно солнечный свет внезапно стал слишком ярким, и курил. Город внизу дымил трубами промзон. Она закрыла глаза и упала на спину. Пространство вокруг свивалось спиралью. Вероятности путались.
На лицо легла тень. Она открыла глаза. На голубом фоне неба улыбалась его голова. Голова переходила в шею, а та в свою очередь – в плечи. Где-то высоко над головой парил коршун.
– Хочешь покататься на байке? – в дымчато-серых глазах зажглась озорная искорка.
– Нет.
Голова плавно выплыла из зоны видимости. Послышалось шуршание травы. Она смотрела в бесконечно голубое небо и желала, чтобы так было всегда; чтобы всегда лежать в этой зелёной мягкой траве, чтобы всегда светило это жёлтое солнце и чтобы небо всегда оставалось бесконечным и синим. Как в старой песне. Пусть всегда… Вечность лежать и смотреть.
Что-то мягко толкнуло её в плечо. Она нащупала предмет и поднесла его к лицу. Предмет оказался мотоциклетным шлемом. Она села и обернулась. Мужчина стоял у вышки сотовой связи и придерживал за руль зеленовато-серый спортивный мотоцикл.
– Я же сказала – нет.
– Да, не ломайся! – мужчина смачно плюнул. – По глазам вижу, что хочешь.
Она встала, отбросила шлем и шагнула к огибающей вышку грунтовке. Он в одно мгновенье оказался рядом. Его ладонь сжала её запястье: «Ты обещала. Я был хорошим». Она отпрянула. Ладонь сжалась сильнее.
– Хорошо-хорошо, – она даже не пыталась скрыть страх. – Я поеду с тобой.
Ладонь разжалась. В его руках возник новый шлем. Она медленно растирала запястье. Он подошёл и прикоснулся к запястью подушечками пальцев: «Болит?».
– Останется синяк.
– Надень, – он протянул ей шлем.
Она подняла на него растерянно-возмущенный взгляд, но шлем взяла. Он, не оглядываясь, побрёл к байку.
– Если хочешь – я могу сменить модель и цвет, – трава под его ногами шуршала, но не приминалась.
– Не надо.
У мотоцикла он обернулся и увидел, что она стоит на прежнем месте со шлемом в руках. Он вопросительно вздёрнул брови. Она надела шлем и подошла к мотоциклу. В траве осталась тропинка.
Мотоцикл мчался по залитым солнцем улицам. Она всем телом прижималась к спине парня, сцепив пальцы в замок на его талии, и пыталась представить, как всё это выглядит со стороны. Что происходит на самом деле? Воздух шумел в ушах и тёрся о кожу, навязчиво прося ласки. Мелькали дома и машины. Светофоры мигали зелёным. Он вёз её. Куда? Зачем? Она боялась задавать вопросы.