– Чтоб тебя разорвало! – старуха плюнула. – А ты, девка, заходи когда хошь. Главное без этой образины. У-у-у, чудище дымное!
Кикимора спрыгнула в траву, подобрала подол и, прошлёпав босыми ногами мимо гостей, нырнула под крыльцо.
– Она настоящая?
– Настоящая. Можешь потом проверить. Пойдём. – Он взял девушку за руку и повёл к калитке. Мотоцикл исчез. На кирпичах СИЗО едва уловимым меловым наброском подрагивала церковь.
Они прошли мимо торгового центра на месте старого трамвайного кольца, перешли дорогу и свернули к Спасо-Преображенскому собору.
Полуосвещённый уличными фонарями, без архитектурных излишеств, собор смотрел в ночь тёмными окнами. Мужчина скользнул по нему торопливым взглядом. Он не мог воспринимать это здание домом человеческого Бога. После всего, что было…
Девушка наоборот внимательно рассматривала собор. Было в нем молчаливом и тёмном что-то пугающее. Вспоминался гоголевский Вий.
Постепенно собор остался позади. Они шли вдоль дороги, плавно уходящей вверх. Несколько фонарных столбов торчали точно по центру узкого тротуара. На крайнем обнаружились смазанные пятна крови.
– Надеюсь, это был не нос.
Мимо в сторону Запсиба проехала машина. Они прошли поворот, по левую руку возникли стены Крепости. От старого острога осталось не больше двух третей каменных стен и полуразрушенные ворота. В девяностых Крепость восстановили посредством исторически точного, но не совсем качественного новостроя.
На ночь ворота Крепости не запирали. Сторожа караулили только музеи в казармах. Этим регулярно пользовались подростки, романтично настроенные парочки и начинающие фотографы.
Они зашли в Крепость и поднялись на одну из каменно-бетонных стен. Внизу на речных террасах в оранжевых и жёлтых огнях раскинулся Кузнецкий район – пятиэтажки и частный сектор в тополином море. Справа за мазутно-чёрной рекой – фонари и высотки Центра. Слева, далеко, за трубами заводов – белые искры микрорайона. Там дом. Она перевела взгляд на реку. Кузнецкий мост – ярко-оранжевая полоса, железнодорожный – две белые точки по берегам и ещё одна по центру. При попытке найти собор она обнаружила, что он спрятался за жилым домом, выглядывая из-за его крыши краем купола.
– Красиво, – мужчина закурил.
– Ага, – она отыскала дом с кикиморой, последила путь до Крепости.
Из-за противоположной стены, за спиной, послышалось густое многоголосое мычание. Девушка вздрогнула. Она знала, там нет человеческого жилья; только ручей и луг на склоне холма.
– «Пасут ли коров в ночное?»
Мычание повторилось. Она украдкой посмотрела на мужчину. Он невозмутимо курил, разглядывая Кузнецкий район. Она добавила в список галлюцинаций ещё одну.
Мужчина щёлкнул пальцами. Во всём городе погас свет. Дома, парки, заводы исчезли во тьме. Она невольно схватилась за холодную шершавость стены. Мужчина щёлкнул пальцами ещё раз. В небе вспыхнула круглая неестественно большая луна. Город возник вновь. Но это был иной город. На месте пятиэтажек теперь стояли одно- и двухэтажные дома с подворьями. Перед собором они расступались, формируя базарную площадь. Топольники превратились в остров. За границами города клубилась лохматая степная тьма. Неожиданно всё пришло в движение. Дома горели, разрушались, сносились и строились вновь. Менялись очертания улиц. Жилые массивы росли в ширину и высоту. Затягивалась и горбилась железнодорожной насыпью Ивановская протока. Льнули к земле асфальт и трамвайные рельсы. И всё это в полной тишине.
Она заворожено смотрела, как рос и развивался город, проходя за минуты столетия. Терпкой горячей волной в ней поднялась нежность к городу, его закоулкам и тайнам. Пальцы разжались. Ей хотелось погладить, дотронуться самыми кончиками, приласкать и утешить. Он почувствовал, почти услышал, щелчок, с которым дало трещину её восприятие реальности, открывая путь непознанному, потустороннему, невидимому человеческим глазом.
Район внизу замер, застыв в повседневности: пятиэтажки и торговые центры. Мужчина щёлкнул пальцами. Луна погасла. Ещё один щелчок, и внизу, за рекой, за заводами вспыхнули уличные фонари. Мужчина бросил окурок со стены. Окурок не долетел до асфальта.
– Понравилось? – он с тайной надеждой смотрел в лицо девушки.
– Да, – она шептала.
Он улыбнулся.
Они шли от ликероводочного завода к парку. Город вокруг спал. Ни в одном из окон не горел свет. Они шли молча. Он слушал ночь. Она вспоминала детство. Вот торговый центр на месте мясного рынка с ободранными тушами и свиными головами на прилавках. Вот тротуар перед давно закрытым ювелирным подвальчиком, с которого смывали кровавые лужи. Только повзрослев, мы понимаем что нас окружало и откуда явились наши ночные кошмары.