Он сделал приглашающий жест. Её пальцы сомкнулись на дверной ручке. Она посмотрела на петли и дёрнула на себя. Дверь не открылась. Она дёрнула сильней. Дверь даже не дрогнула. Вопреки логике толкнула изо всех сил. Всё с тем же результатом.
– Чудес не бывает. – Он выдохнул дым в её волосы. – Пойдём.
Они шли по проспекту Строителей. Молчали. Ей не хотелось говорить, ей хотелось домой. Улица была непривычно пустынной и тихой. Тёмные окна напоминали слепые глаза. В одном из них мелькнул кто-то маленький и лохматый. Ей не хотелось думать об этом.
Он скосил на неё взгляд и достал из воздуха леденец. Она безразлично лизнула безвкусную стеклянную гладкость. Он считал свой долг выполненным и шагал дальше.
Через полчаса она не выдержала: «Я, между прочим, страдаю!».
– И? – он не повернул головы.
– Пожалей меня.
– Это унизит твоё достоинство.
Она выбросила леденец, заметила у ближайшей остановки автомобиль такси и ускорила шаг. Он остановился и смотрел, как тают на асфальте осколки карамели. Когда он поднял голову, она уже подходила к такси.
– Эй, не уходи!
– Я устала, – она села в автомобиль и назвала адрес.
Их разделял порог её квартиры.
– Погуляем? – он улыбнулся уголком рта.
– Я занята, – она положила руку на дверь.
– Тогда завтра. Или послезавтра.
– Знаешь, я занята до конца лета. А там снова учёба… Извини.
Она попыталась закрыть дверь. Он уперся рукой в косяк.
– Что я сделал?
– А ты не понимаешь? – её голос зазвучал чуть выше.
– Нет, – он искал взглядом её зрачки.
– Тогда и не поймёшь. Для этого надо быть человеком. – Она ударила его по плечу дверью. Он поморщился и убрал руку. Дверь захлопнулась.
22 глава
Он со всей своей территории собрался в одну точку. Сознание болезненно сжалось. Он поморщился и потянулся, пробуя в деле вновь приобретенные мускулы. Что-то хрустнуло. Он так и не понял внутри или снаружи.
Его уже ждали. Сквозь траву парка топталась жалкая душа. Всё что осталось от Вешателя. Слишком мало.
– У нас проблема! – душа шагнула навстречу.
– Как ты ко мне обратился? – его голос сочетал в себе лёд и пламя ада.
– Простите, хозяин. – Душа рухнула ему под ноги. – Только не снова, пожалуйста. Я помню, я исправлюсь.
Он отодвинул душу носком кроссовка: «Так что случилось?».
– Домовые с Лазо буйствуют, хозяин. Жертв пока нет, хозяин, но если дальше так пойдёт, то будут. В одном подъезде выломали все замки из входных дверей, в другом облили ступени маслом, в третьем была массовая драка между хозяевами и пришлыми. – Душа поймала недовольный взгляд мужчины. – Можно не продолжать, хозяин?
– Люди. – Он поморщился. – Сначала заводят, потом бросают.
Душа молчала. Он пнул её. Просто так, от злости. Душа заскулила, растягивая рот в улыбке. Он плюнул и шагнул на улицу Лазо.
Над головой лопнула лампочка уличного фонаря. Волосы и плечи покрыла стеклянная крошка. Он нахмурился.
Через пустой оконный проём второго этажа вылетела табуретка без сидушки и закувыркалась по траве. Он вошёл в подъезд. Из распахнутых настежь дверей квартир доносились голоса. Пьяные, плачущие, стонущие, злые.
Он заглянул в одну из прихожих. Обои свисали широкими полосами. Стены уже разрисовали и исписали. Он попытался представить, как здесь всё выглядело, когда жили люди, и не смог. Ничего личного не осталось. В квартиру вошёл город. Откуда-то со двора прилетел звон разбитого стекла.
Он стал в центре лестничной площадки.
– Прекратить! – его голос проник в каждый угол.
С потолка оторвался и упал под ноги кусок штукатурки. Где-то снова зазвенело стекло. Закричала женщина.
– Угомонитесь!
Ему в грудь ткнулся проеденный молью валенок.
– Ты нам не указ!
– Круши!
– Сволочи!
Он чуть распустил шнуры на сознании и увидел их всех. Злых и потерянных. Он медленно сжал пальцы в кулак. Они застонали. Он слышал каждого.
– Я вас уничтожу, – в его голосе не было угрозы.
Они хотели ответить, но не могли. Он разжал пальцы. Они заплакали.
– А, и уничтожай. – Голос звучал один, но говорили все. – Зачем теперь жить?
– Заботился, кошку чесал, вещи под руку клал, – голос звучал другой, но снова говорили все, – дитё баюкал.
– Куда теперь?
Он молчал. Домовым без четырёх стен жизни нет. Снесут дома, и всё. И сами уйти не могут.
– Пойдёте под мою руку? – он спросил ласково и ощутил прокатившийся по ним страх. – Исчезните же.
– Лучше исчезнуть, – в этот раз в голосе не было единодушия.
– «Чем перестать быть».
Измениться, потерять себя, сменить сущность. Ужас с каплей надежды. Он создал веник, поднялся на второй этаж и провёл веником по углам и закоулкам: «Домовой, домовой пойдём на новое место». Тоже самое он проделал на первом этаже.