– Не вздумайте буянить. – Он бережно держал потяжелевший веник, обращаясь к остающимся. – Задницы надеру.
Они молчали. Он вышел на улицу. Переступая порог, ощутил, как дрогнул веник и улыбнулся. Дом за его спиной притаился в ожидании участи.
С ним ушли трое. Больше не домовые, всё ещё добрые заботливые духи. Каждому их них он поручил по фонтану.
Он вернулся к дому через неделю в день сноса. Ещё раз предложил оставшимся уйти с ним. Ответом стала брошенная под ноги тарелка.
Он поднял осколок, разрезал себе ладонь – на порог обречённого дома упало несколько капель – и сбросил с себя тело. Теперь он ощущал этот дом точкой боли, тоски и страха. Она тянула во все стороны тонкие липкие щупальца. От неё надо было избавиться, и он избавился. Мягко и милосердно.
23 глава
Она тряслась в большом автобусе. Одном из тех массивных старых бизонов, что её однокурсник, любитель барабанов, ласково называл «лоховозами». Ей нравилось это слово. Она не вкладывала в него ни грамма негативного смысла.
Было душно. За окнами медленно плыла очередная промзона, заброшенная чуть менее чем полностью, и вездесущие железнодорожные пути. Некоторое разнообразие вносили бетонные гаражи, но они быстро закончились.
Какая-то бабушка ругала внучку лет семи за потерю десяти рублей так, что слышал весь салон. Она уже хотела дать старушке эту несчастную монету, когда за девочку заступился крепкий дед, сидящий на раскладном стуле. Заковыристые обороты, как ни парадоксально, приятно разнообразили поездку и несколько расширили словесный запас присутствующих.
Промзона сменилась тополиными зарослями. Железная дорога всё так же тянулась вдоль шоссе. Бабушка ответила деду, что не лез бы он не в своё дело и к чужим девочкам. Выражения её кружевные и витиеватые существенно раздвинули для всех присутствующих рамки обесцененной лексики. Дед не остался в долгу. За окнами мелькали тополя. Пассажиры расширяли кругозор.
Постепенно конфликт между скупостью и жалостью сошёл на нет. Салон заполнили разговоры про огороды, политику, народную медицину, супружеские измены, зарплаты, цены на уголь и бензин. Она прислушивалась, надеясь уловить что-нибудь интересное. Пока не везло.
Промелькнул частный сектор и тут же исчез. Железная дорога сначала спряталась за бетонным забором, потом за густым кустарником. СТО, закусочные, пилорамы, стройматериалы. Снова появились гаражи. Частные дома. Железная дорога, длинная череда одинаковых вагонов.
Разговоры журчали то тише, то громче. Она поправила рюкзак. Ненавязчиво клонило в сон.
Наконец коричневатая серость за стёклами взорвалась зеленью берёзового леса. Железная дорога нырнула в сторону. Разговоры сразу стихли. Люди смотрели в окна. Люди думали. Раньше раздвижные двери работали в основном на вход, теперь они работали на выход
С каждой остановкой людей в автобусе становилось всё меньше. После Листвягов осталось не больше дюжины. За окном проплыл небольшой, но старый разрез. Асфальт сменился укатанным гравием. Автобус едва полз. Она подумала, не быстрее ли будет дойти пешком. На встречу, занимая половину дороги, выехал из-за поворота Белаз. Она отказалась от мелькнувшей мысли.
До конечной добрались три человека – она и бабушка с внучкой. Бабушка с внучкой свернули на тропинку в кустарнике. Она пошла прямо, по дороге бывшей когда-то технической. Красная порода за долгие годы укаталась до бетонной твёрдости и однородности. И, тем не менее, продолжала немилосердно пылить. Шустрые легковушки оставляли за собой плотный пылевой хвост. Она представила последствия проезда Камаза или Урала и поблагодарила небо за то, что дорогой пользуются исключительно дачники.
Дорога незаметно глазу поднималась вверх, выматывая втихую и исподволь. Она старалась дышать носом. Когда рядом затормозил мотоцикл, она подумала, что это ОН решил составить ей компанию, и уже приготовилась осадить его, но разглядела тёплый карий цвет глаз. Парень, ровесник, улыбался легко и непринуждённо.
– Подвезти до дач? – парень жмурился от солнечного света.
– Ага, – она смущенно опустила глаза.
Он не спрашивал как её зовут и куда она идёт. Он не спрашивал почему она гуляет одна. Он просто посадил её на отреставрированный ИЖ и запылил по серо-красной дороге.
Она обнимала парня за талию и вдыхала запах свежего мужского пота. Только сейчас она вспомнила, как пахнет настоящий мужчина. Как он должен пахнуть, а не смесью табачного дыма, металла и угольной пыли.