По окончании прогулки они вернулись в дачный поселок. Её снова накормили, не слушая возражений. Потом его отец ловил с причала рыбу, а мать варила клубничное варенье. Пенки она собрала на фарфоровое блюдце и отдала сыну. Они ели пенку, макая в неё пальцы. Его мать, увидев это, назвала их дикарями. Потом была рыба. Его отец показал ей как правильно завялить улов.
– Этот балбес всё равно никогда не научится.
Вечером парень отвёз её на остановку в Листвяги. Они обменялись номерами и пообещали друг другу обязательно встретиться снова, и может быть, сходить в кафе или кофейню.
Она стояла на остановке и смотрела, как парень сворачивает на дорогу к дачам.
– Кто это? – его голос возник за её спиной.
– Парень, – она ощутила, как в желудке сворачивается змея.
– Что за парень? – он обошёл её и заглянул в лицо.
– Просто парень, – она умела лгать, глядя в глаза.
– Ты дала обещание, – он знал об этом.
– Это другое. Он… настоящий… – она не договорила.
– А я нет, – он закончил за неё.
Он исчез. Она дождалась автобуса и уехала домой. А через две недели на Кирова из-за резкого манёвра джипа молодой мотоциклист превратился в дымящееся месиво плоти, металла, костей и резины. Пожарные смыли с полотна недогоревшие остатки бензина и крови. Медики забрали тело. Полиция опросила свидетелей. Они подробно описали марку и цвет машины и одежду водителя, но никто не запомнил ни черт лица, ни цвета дымчато-серых глаз.
24 глава
Он опустился на асфальт у её ног.
– Я хочу понять.
Она опустила книгу и посмотрела на него. За его спиной белела стела «Дружба народов», называемая в народе Салатницей за характерную форму.
– Я хочу понять, – он смотрел на неё снизу вверх.
Она заморгала и отложила книгу: «Всё нормально. Ты прощён».
– Я тебе не верю.
В маленьком сквере шелестели тополя. Ей хотелось куда-нибудь исчезнуть. Он не собирался подниматься.
– Ты поступил очень нехорошо.
– Мне очень жаль.
– Хорошо. Больше так не делай, – она улыбнулась краем рта и попыталась взять книгу.
– Не хорошо. Ты о чём-то умалчиваешь. Я пытаюсь понять… и это выносит мне мозг. – Он на секунду зажмурился.
Солнце светило слишком ярко. Лавочка была слишком горячей.
– Иногда мне хочется тебя ударить или обозвать, – она теребила штанину.
– Ну, так бей и обзывайся, – он улыбнулся.
– Не могу… – она сглотнула, – …я боюсь.
Он опустил взгляд и задумался. От Салатницы плыл едва уловимый цветочный аромат.
– Я никогда не причиню тебе зла, – он снова поднял глаза.
– Пока я веду себя так, как тебе хочется, – в её голосе блеснула иголка.
Мимо прошла женщина с коляской. Он помолчал, обдумывая её слова.
– Кажется, я понимаю.
– Правда?
– Да.
Она улыбнулась, на его взгляд не особо искренне. Он поднялся и сел рядом с ней на лавочку. Они рассматривали перистые облака, белые мазки на глубокой голубизне.
– Ты меня простила?
– Если честно, ещё нет.
– Ну, так прощай быстрее.
– Это не делается на заказ.
Он помолчал, подумал.
– Я ещё не заслужил?
– Нет. То есть – да. Чёрт, запутал! – она тряхнула головой. – Ты всё сделал правильно. Я больше не сержусь. Но пока не ощущаю готовности тебя простить. Я, конечно, могу сказать…
– Не надо.
Она улыбнулась, по-настоящему. У него внутри потеплело. Он взял её книгу.
– Что читаешь?
– Киплинга.
– Ты любишь поэзию? – он полистал книгу.
– Не то чтобы.
– Вы странные.
Они стояли у закрытого и превращённого в магазин кинотеатра «Сибирь» и наблюдали за подростками на скейт-площадке. Раньше подростки гоняли по перилам и ограждениям лежащего рядом Бульвара Героев, царапая и раскалывая кроваво-красный гранит, что не только наносило ущерб городу, но и возмущало горожан. Штрафы и патрулирование не спасали. У скейтеров Бульвар Героев превратился в способ блеснуть крутизной. На лестницы и парапеты, зашитые в красный гранит, начали съезжаться со всех районов города. Он мог бы навсегда отвадить их, но он любил подростков. Они так и брызгали во все стороны энергией и кайфом. Скейт-площадка оказалась отличным решением.
Подростки прыгали, кричали, шуршали колёсами по металлу. Они не думали о будущем. Ему это нравилось. Она, наклонив голову к плечу, наблюдала за особо заковыристым трюком.
Когда им надоело смотреть на скейтеров, они пошли гулять по Бульвару Героев. На Бульваре горел вечный огонь, к которому по общегородской традиции в день свадьбы обязательно возлагали букет. А на девятое мая у огня, на четырёх углах, стоял почётный караул из страшно гордых школьников.