– За то, что обозвал. Можно я покажу тебе ещё кое-что? Чтобы искупить.
Она хотела сказать, что не надо ничего искупать, надо не повторять, но представила в какие дебри их это завёдёт и ответила: «Хорошо. Надеюсь это не далеко».
– По пути к дому, – он снова улыбался.
Они прошли по двухэтажно-трёхэтажной улице до перекрёстка. В воздухе пахло яблоками и свежей сдобой. В маленьких уютных дворах спали на солнце кошки, прыгали через резиночку девочки и бегал в повязанном на шею лиловом покрывале толстенький мальчик.
Прямо за перекрёстком виднелся алый Байдаевкий мост. Ей остро захотелось пройтись по вибрирующим стальным листам. Но за светофором он свернул направо. Они прошли мимо специальной школы, детского сада и католического храма. Она вспомнила друга, хотя скорее он был знакомым, или даже… который исповедовал католичество. Её всегда интересовало, посещал ли он этот храм. Если да, то нравился ли он ему? А если нет, то почему?
Он привёл её к новенькому жилому комплексу, вытеснившему изрядный кусок частного сектора. Она не заходила в эти дворы. Они были для неё чужими, не в смысле неприветливыми и агрессивными, а новыми, не входящими в канон детства.
Он вошёл в ближайший двор, и она увидела в его центре маленький покосившийся деревенский домик с огородом, тремя яблонями, стайками и туалетом. Дом окружал потемневший деревянный забор. Вторым забором, отгородившим весь мир, стояли розово-белые десятиэтажки. Дом выглядел уютным и беззащитным. Зрелище действительно стоило прощения.
– Ему наверно тяжело.
– Ты про хозяина или про дом? – он закурил.
– Про обоих. Только представь любопытные дети, озлобленные подростки, их родители…
– Они справятся. Оба.
26 глава
Ильинка строилась маленьким городком-спутником на орбите большого сильного и дважды орденоносного города. На Ильинке в новеньких панельных домах вдали от урбанистической суеты должны были жить металлурги ЗСМК. Город её пожрал и превратил в часть себя.
Ильинка самый молодой, самый северный, самый холмистый и самый маленький район города. Ильинка окружена полями. У неё есть собственная речка с забавным именем Петрик. Ильинка – это много домов и мало деревьев. Ильинка – вывернутый карман на карте города. При землетрясениях Ильинку всегда трясло больше других. При ураганах и штормах там всегда дуло сильнее. Ильинка – это не совсем город.
В ильинских обрывах палеонтологи нашли кости мамонта. Не все, но всё же. А ещё на Ильинке нет трамвая. И троллейбуса. И на самом деле она Новоильинка. Но кто об этом вспоминает?
Ильинку и Центр соединяет длинная Ильинская трасса, ласково называемая горожанами – дорога смерти. Бились на трассе много и часто. В любое время года. За кюветами каждые десять-пятнадцать метров – не крест, так памятник. Трассу и освящали, и посыпали сахаром, и сносили похоронный самострой, люди продолжали гибнуть. Единственное, что смогло помочь – постройка серпантинного шоссе через Холмы от Запсиба до Старокузнецка. Теперь бились на нём. Зато без смертей.
Они стояли на большом заброшенном трамвайном мосту через маленькую заросшую ивами речку Мамонтова. Разница в размерах была столь велика, что казалось, мост стоит среди чистого поля. С одной стороны моста за невысокими домами деревни и невидимой за тополями рекой дымил на фоне Холмов ЗСМК. С другой – в долине Мамонтовы раскинулась кроссовая трасса. Там натягивали ограждения и тенты.
Мост никогда не использовали по назначению. Перед запуском нового трамвайного маршрута развалился СССР. Деньги украли. Рельсы демонтировали. А мост остался. Серый, без ограждения, в надписях и рисунках, с дренажными дырками и широкими щелями на стыках. Старые надписи и рисунки стирались дождём, снегом и подошвами, появлялись новые. Волк из «Ну, погоди!» сменился мистером Фриманом, свастика – российским флагом. Менялись имена и даты. Записывались новые формулы. Неизменным оставалось лишь чёрное слово «Выход» на самом краю.
Со временем мост облюбовали экстремалы. Каждые выходные они с радостным криком сигали с моста на толстых верёвках. Место старта отмечала белая стрелка и надпись «Ты хорошо подумал(а)!!!».
– Я бы никогда так не смогла. – Она наблюдала, как маленькая хрупкая женщина, раскинув руки, шагнула в пропасть, как растянулась, а потом дёрнулась назад верёвка.
– А я бы попробовал.
Как обычно никто не обращал на них внимания. К верёвке радостно пристегнули новую жертву. Прыжок. Восторженный вопль. Они внимательно проследили за коротким полётом и возвращением прыгуна на мост. Под мостом пестрел мусор.