На деревьях вдоль дороги висели фонарики и гирлянды. В жёлобе журчала вода. Из окружающей посёлок тайги несло запахи хвои и влажной земли.
Наверху были плитка, фонтаны и лавочки. И запах дерева, до сих пор не выветрившийся. От стен храма истекала спокойная сила. Она не хотела заходить внутрь. Её крестили, но крёстных она не знала, а в храмах чувствовала себя чужой. Она не ощущала связи с тем неведомым, что называли Богом, и не хотела мешать верующим своим присутствием. Ещё она боялась, что на неё начнут кричать за ошибки. Как кричала женщина в белом платке на воскресных занятиях в первом классе. Громкость крика значительно повышалась, когда ей задавали неудобные вопросы.
Он потянул её к входу. Она подчинилась без особой охоты. Внутри шла служба. На них как обычно никто не обращал внимания. Пахло воском. Звучал голос священника. Она рассматривала роспись на потолке. Люди вокруг вторили батюшке и крестились. Ей вдруг стало хорошо и тепло. Он скосил на неё глаза и улыбнулся.
Батюшка что-то читал, она не разбирала слов. Дрожало пламя свечей. Он стоял рядом, сложив на груди руки. Она пыталась вспомнить, как же правильно креститься. Двумя или тремя пальцами? Справа налево или слева направо? Внезапно она ощутила внимательный и цепкий взгляд. На неё смотрел священник. Ей захотелось сбежать.
– Он нас видит! – она шептала ему на ухо, а, казалось, кричала на всю церковь.
– Он меня знает. – Он погладил её по спине, его ладонь развязала узлы. – Я иногда сюда прихожу. Это, пожалуй, единственный храм, который я посещаю. Здесь спокойно.
По окончании службы священник ещё раз посмотрел на них, строго и требовательно. Они подождали пока остальные прихожане выйдут.
– Приветствую, демон! – священник смотрел спокойно и открыто без ненависти и осуждения.
– И тебе здоровья, – он поклонился.
– Нехорошо в дом божий с непокрытой головой входить. – Священник строго посмотрел на девушку. Она порозовела и опустила глаза.
– Ты хоть знаешь с кем связалась? – в голосе священника звучала забота.
– Нет. И не хочу, – она чуть сжала челюсти и подняла взгляд.
– Пропащая душа. – В карих глазах священника искрилось искреннее сожаление и светилась печаль. – Тебе бы к нам походить. А если этот не пустит…
– С чего это не пущу? Вы человек хороший. Вам я её доверю.
– Не перебивай, нечистый. – Всё тот же спокойный тон. – Не тебе решать.
– Знаете, – она вновь опустила глаза, – у меня с Богом весьма сложные взаимоотношения…
– Гордыня – грех.
– Да, это один из пунктов наших разногласий.
– Приходи – поговорим об этом. – Священник перекрестил её и удалился по своим делам.
Они спустились с холма и свернули налево. Дома тонули в яблоневых садах. Солнце жгло макушки.
– Тебе действительно всё равно кто я?
– Да, – она пожала плечами.
Он достал из воздуха сигарету и закурил. Грунтовая дорога плавно забирала вверх. По правую руку круто вздымались высокие холмы. Мимо пропылил автобус, оставив на языке бензиновую шершавость.
Массивную ржавую от верхушки до основания колонку они нашли в тени кустов на перекрёстке. Она сначала решила, что колонка слишком старая, чтобы работать, он нажал на рычаг. Колонка булькнула, зашумела, и в деревянный желоб ударила тугая струя воды. Она сунула голову прямо в струю. От ледяного удара затрещал затылок и перехватило дыхание. Она блаженно застонала. Холодные брызги впивались в спину, ноги и грудь. Он решил, что с неё хватит, и отпустил рычаг. Вода иссякла. Она распрямилась и, фыркнув, отряхнулась словно собака. Он улыбнулся.
– Пить хочешь?
Она кивнула. Он снова нажал на рычаг. Бульканье, шум, вода. Она запустила в струю руки и пила из горсти маленькими порциями. Её этому научил отчим.
– А ты пить будешь? – она стряхнула с рук воду.
Он не страдал от жары или жажды, но всё равно ответил: «Да». Она сместилась к рычагу, нажала обеими руками. Он пил, прижавшись губами к струе, вбирая вместе с водой воздух. Будто кто-то водил трубочкой по дну большого стакана. Затем он по её примеру сунул в воду голову, чуть отрастил волосы и взъерошил их пальцами. Она хихикнула. Рычаг поднялся.
– Оу, детка, – он одной рукой обнял её за талию, – этот мир слишком хорош для нас.
Она заглянула ему в глаза, но не увидела ожидаемого, и ограничилась нарочито скромной улыбкой.
Дорога свернула налево. Вокруг штормовым морем круглились зелёные холмы. Его тёмные волосы торчали во все стороны. Она думала: «Что будет, если его глаза густо обвести чёрным?». Он курил и делал вид, что не знает о чём она думает.