Теперь «тридцать седьмые», скорее всего, войдут в соглашение с поглупевшим Резидентом и разделаются с какерами при помощи отрядов зверомашин. А что потом?
Машинный мир до сих пор работает на операционных системах и эмоциональных матрицах, которые разработали люди.
Выходит, если какерам – капец, то после Р37 уже не появится новая мощная серия. И тогда за счет своего самопроизводства «тридцать седьмые» станут властителями этой планеты, причем им не понадобятся ни какеры, ни универсальные роботы других серий.
И все-таки, что толкнуло «тридцать седьмых» на преступный замысел? Только ли комплекс неблагодарности и жажда неограниченного господства? Или существует еще какая-то вредная неведомая сила, взявшая под контроль их психоинтерфейсы и эмоциональные матрицы? Но в таком случае эта «нечистая сила» должна контролировать и психоинтерфейсы… у самого Резидента.
Если даже я когда-нибудь разгадаю эту загадку, прикинул Комм, мне некому будет поведать о своем достижении.
Люк этот откроют лишь тогда, когда в цистерне будет плавать безмолвный ржавый огрызок, который вряд ли поделится ценными сведениями, прежде чем отправится в переплавку.
На какую-то миллисекунду эмоциональную матрицу Комма накрыла паника, пронесшись вихрем бессмысленных кодов.
– Откройте, падлы, по-хорошему. Я сказал, откройте, – зэк даже застучал клешнями и головной капсулой в борт.
Но тут же Комм со стыдом осознал контрпродуктивность энергетических затрат на такого рода двигательную активность. И на мыслительную активность тоже.
Поскольку надобность в мыслях и действиях отпала, то бывший робокапитан погрузился в сладкие сны, безудержно генерируемые фантазийным сопроцессором, в которых он представал рослой крепкой мужской особью какерской расы. На фоне зеленых нездешних пейзажей он бегал за красивой женской особью с развевающейся волной светлых волос. Это была несомненно Рита Проводович. А потом он гонялся и за какими-то другими женскими особями, которых он никогда в общем-то не видел. Все они приманивали волнами черных, рыжих, зеленых и голубых волос. Погони всегда заканчивались одинаково успешно – «добыча» падала, специально споткнувшись и… начиналось извержение чувств, соединение бесконечных космических сил, вырывающихся из тесных форм…
Сквозь влажные пелены ее губ, своды ее грудей, линии ее бедер открывается дурманящая тайна всех основ, что аналоговых, что дигитальных…
И еще он видел детище, свое, но и человеческое одновременно, плоть от плоти, чмокающее из-за милой слюнки, вглядывающееся в него божественной всеобъемлющей пустотой глаз…
Что за надоедливый стук-постук? Похоже, кто-то из вертухаев забавляет себя выстукиванием веселого похоронного марша… Нет, пожалуй, это слишком занудно и слишком мало похоже на музыку.
Стоп, а ведь стук доносится со стороны соседней цистерны, с акустическим пеленгом не так уж сложно определиться. Однако не очень похоже на какой-либо известный код. На известный роботам код.
Неожиданно всплыла подсказка – Р36.Комм даже не смог определить, из какой ячейки памяти она взялась.
Азбука Морзе, доисторический код. Стук стал расшифровываться.
– Я – Р36.Сниффер. Срок заключения – пятнадцать лет, отбыл девять. По статье за недозволенные операции в глобальной сети.
Конечно, это может быть провокацией. Надо осторожничать.
– Я – Р36.Комм. Срок заключения – двадцать лет, отбыл ноль. Осужден за… защиту какеров от Р37. Это новая серия такая.
– Это не новая серия, Комм. Это особая серия. Для каких-то особых задач. Это первое, что создал Резидент. Я тут парюсь, именно потому раскопал эту информацию.
Вот те на. Резидент – людолюб, но создает создает модель «Р37», которой тесно на одном свете с какерами?
Да нет уж, не перешивай мне микросхемы, не вешай мне лапшу на ухолокаторы, дружище Р36.Сниффер. Ты – ржавая голова, металлолом, псих. Бледная кожа в наколках, слипшиеся редкие волоса на бугристом черепе, гнилью пованиваешь.
Да уж, фантазийный сопроцессор постарался, отрендерил воображаемый образ собеседника по полной программе.
– Я хочу, чтобы ты выбрался отсюда, – настаивал старый робозэк. – Для тебя главное сейчас – сказать «да».
На такой вопрос Комм не собирался отвечать. Если все это провокация и он положительно отреагирует, то Резидент быстренько добавит в цистерну плавиковой кислоты или же чего похуже. Если же псих из соседней цистерны просто процессорной дурью мается, то пусть в узком кругу – один на один.
Перестал Комм общаться с свихнувшимся паралитиком Сниффером.
И тот паузу соблюдал, ожидая пока Комм соскучится по надеждам и общению. А когда счел, что пора, то снова вышел на морзяночную связь. – Я справился про тебя, Комм. Ты действительно тот, за кого себя выдаешь. Так что будем дружить-коммуницировать?
Во дает урод!
– Псих мне не кореш и нечего тут друга эмулировать. Понял? Какие справки, блин, если ты также сидишь в маринаде, как и я. У тебя нет никаких
приемно-передающих устройств, а если бы и были, то в такой цистерне излучать – полный бесполезняк, разве что тюремные сенсоры засекут и свистнут охране. Вот такая фишка.
– А про акустику забыл? На зоне цистерны стоят в рядок. Самая последняя соприкасается со стеной. А за стеной тоже есть жизнь.
Сниффер замолчал, да и Комм не старался проявлять интерес. Он пытался защитить узлы, на которые действовала кислота, но под рукой ничего не было кроме серы, из которой с трудом удавалось выплести кристаллы. Незанятая часть процессора и графическая карта занимались производством мультика про юного робопринца Comte de Cyber и какерскую принцессу Риту.