ился печалью, - В отличие от тебя, я хорошо понимаю, почему мой боялся фотографироваться. - Почему? Марк, кряхтя, нагнулся, цапнул булыжник и начал методично пытаться его раздавить. Георгий терпеливо ждал. - Наверняка немало народу загубил. Вот и боялся, - сказано это было с таким льдом в голосе, что инженер поёжился. - Почему ты так думаешь? - Гад он был. Гад конченный. - Он тебя бил? - Бил? Ну, что ты! Забивал. Методично, жестоко. Без тени эмоций. Как настоящий палач. - За что? - никогда не ведавший родительского насилия Георгий не верил своим ушам. - Да, за всё подряд! Даже если на улице дождь, в этом был виноват я. Ненавидел его люто. Когда он был дома, старался держаться как можно дальше. Но от него было не скрыться. Гад находил меня везде! Чуял как собака. Находил и бил. Слава богу, он часто был в разъездах. Тогда я только и мечтал, что он где-нибудь свернёт себе шею. И знаешь что? Моя мечта исполнилась! Из одной командировки он так и не вернулся. Как же я был рад! Особенно мне доставляло удовольствие представлять, как ему выпускают кишки. - А что было потом? - Потом? Потом я пошёл в армию. К наукам я не был способен. Да и к ремеслу вообще. Но надев сапоги, понял, военная служба - моё! - Марк откинулся на рассыпь валунов, словно на мягкую перину, - И ты знаешь... Вот, многие клянут армию. Дескать, там тяжело да страшно. Так вот мне после отцовских выволочек было всё нипочём. Марш бросок? Да, запросто! Жратва невкусная? Она куда лучше помоев, что пихал мне в рот папаня. А побои дедов? Так это ж просто смех! - Да... - протянул Георгий, - Твой рассказ кого хочешь в тоску вгонит. - Согласен. Я все думал, а не робот ли он? Ну, не может человек так ненавидеть своё дитя! - А робот, значит, может на человека поднять руку? - А кто их знает! Все эти бредни, что они не могут нам навредить... Чушь всё это! Раз ты говоришь, что они полностью разумны, то почему не наплюют на какие-то запреты? Мы же успешно наплевали на десять заповедей! - Наши заповеди просто придуманы так нелюбимыми тобою гуманистами. А вовсе не богом. Потому и нарушаем их на каждом шагу. Увы! - Георгий вздохнул, - Но когда мы создавали биороботов, то прекрасно знали об этой опасности. Потому невозможность нарушения трёх великих законов робототехники была прошита в генетическом коде. А оттуда что-либо удалить никто не в силах. - Мне бы твою уверенность, - проворчал Марк. Но Георгий явственно услышал, что голос напарника странным образом смягчился. Не решаясь нарушить непонятные душевные переживания собрата по несчастью, инженер замолчал. В запечатанном штреке повисла мёртвая тишина. Георгий далеко не сразу сообразил, что Марк отключил микрофон. Понимание этого холодком страха пробежало между лопатками. Но охранник словно почувствовал подступающий к соседу страх и вернулся к разговору: - Расскажи о своём отце. - Он был очень добрый... - произнеся это, Георгий тут же увидел перед собой полные нежности серо-голубые глаза. Этот взгляд, полный надежды и доброты, почти стёрся из памяти каруселью жизненной суеты. И вот теперь Георгий видел его вновь... Внезапно потерявшись от нахлынувших чувств, он далеко не с разу обнаружил, что не прерывал речь. Осознал окружающую действительность, только говоря: - ... и мой отец тоже большую часть жизни проводил в командировках. Я по нему страшно скучал. Веришь? - А то! Я бы душу продал за такого отца. А чем он сейчас занимается? - Он погиб. Несчастный случай на производстве. Нарушилась герметичность энергохранилища. Рвануло очень сильно. Врачи не успели, - Георгий всхлипнул, совершенно позабыв о стеснительности, - Он умер на руках у друга. Дядя Паша потом долго боялся со мной разговаривать. И рассказывать об этом не желал. Но вот пару лет назад я решился его проведать. Выпили тогда прилично... Вот и рассказал он все подробности. Странно как-то погиб отец. Я пытался выяснить, но ничего вразумительного не услышал. - А что именно случилось? - Возможно дядя Паша чего-то напутал или позабыл, но он уверял меня, что последние минуты отец был в ясном сознании, хотя не дышал. И сердце у него не билось. - Как-как? - Сердце, говорит, у твоего отца не билось. - Понятно. Мне это хорошо знакомо, - голос Марка был непонятно сер. - Что? Что тебе понятно? - Георгий почти кричал. - Прости, но твой отец... Он - бионикл. Да. Это так. Поверь мне. Я знаю как они умирают. Насмотрелся, - Марк осторожно дотронулся до плеча Георгия, - Прости, что говорил о них плохо. Твой батя был... Он был настоящим человеком. 3080 год Расул откинул колпак посадочного модуля и с наслаждением подставил лицо жаркому венерианскому ветру. Измученный ностальгией исследователь дальнего космоса упивался видом родных просторов. И хотя мятущиеся болотного цвета облака мало кого могли впечатлить, но для просоленного космонавта они были милее всего. Каменное крошево заскрипело под подошвами, даря Расулу чувство давно позабытого блаженства. Сделав несколько шагов, зажмурился, словно пресытившийся кот. А затем, совершенно неожиданно для напарника, рухнул навзничь. Напарник удивлённо хмыкнул, сверился с монитором и махнул рукой. Диаграмма состояния Расула показывала единственную, забившую весь спектр эмоцию - неземное блаженство. Космический бродяга, надоевший до чертиков своими разговорами о родной Венере наконец-то успокоился. Это спокойствие было совершенно не похоже на пьянящее единение с космосом, когда штурман исследовательского корабля соединял свой разум с кибермозгом корабля и вмиг превращался в плывущую в безбрежном океане космоса рыбу. Проведший почти всю жизнь в дальних уголках вселенной Расул припал к родной планете, словно ребёнок к материнской груди. Глядя на это, напарник поёжился. Ему всё время казалось, что жесткие струи углекислого газа вот-вот сотрут распластанное на невзрачных камнях тело. И хотя он четко понимал, что штурману ничего не грозит, но во избежание переполнения эмоционального стека нужно было что-то срочно предпринимать. И судьба сделал маленький подарок. - Расул, срочный вызов! Ответь Земле! Хрустальная сказка в миг разбилась, и через секунду посеревшим голосом штурман отозвался: - Расул на связи! - Привет дружище! Как я рад, что ты вернулся! Сто лет тебя не слышал. - Ой, не ври Денис, - голос сразу потеплел, - Не прошло и восьмидесяти. Как ты? Как Марта? - Всё отлично! И даже лучше! Прилетай быстрее. У нас грандиозные новости. - Ёлки-палки! Денис! Я столько лет не был на родине, а ты сразу же тащишь меня к себе! Ну, что за свинство, честное слово! - Расул, сейчас сюда стягиваются все аналитики системы. Ты не представляешь, что раскопала Марта. - Денис, я, конечно, рад и за Марту и за тебя, но я не археолог. И чего бы вы не нашли на старушке Земле, меня это не удивит. - Не удивит, говоришь? А ты не заметил, что я сказал “аналитики”, а не “археологи”? - Э... не замел. И что ты хочешь сказать? - А то, что Марта раскопала криокапсулы первой эпохи! Представляешь? А в них биороботы! Подозреваю произведения легендарной “Satellite”! Ты только представь - биониклы в идеальном состоянии! А ведь они были выращены ещё до климатического сдвига. - Ничего себе! - Именно! Я сразу вспомнил, что ты увлекался историей робототехники. Даже научные работы писал. И тут узнаю, что ты вернулся. Так что, давай поторапливайся! Уже завершаем процедуру разморозки. - Лечу! Cпустя пять часов Расул выпрыгнул из люка на исконную землю предков. Необычайно тихий ветер и никуда негодная прохлада совершенно не впечатлили коренного венерианца. Серые облака на непривычно голубом небе смотрелись нелепо. Штурман не сразу вспомнил, что состав атмосферы совершенно иной. Датчики тут же проинформировали об автоматической настройке дыхательных систем и вывалили на внутренний дисплей сводку химического состава воздуха. Внезапно сзади послышался лёгкий шелест пластиковых гусениц и знакомый голос тут же вопросил: - И как тебе родина? - Денис, моя родина - Венера, - и Расул широко улыбнулся другу. Они обнялись. - Но историческая родина здесь. Она у нас одна. И то, что ты тут никогда не был, лишь твоя вина. Итак, добро пожаловать! Но Расул не услышал в голосе друга ожидаемого уровня положительных эмоций. - Что-то ты не особо радостно выглядишь? Что-то случилось? Друг не стал кривить душой и резанул напрямик: - У нас проблемы. Капсулы биониклов оказались повреждены. Пока удалось инициализировать только одного. - Чёрт побери! Это ж надо! Сочувствую, дружище. Но этот образчик-то в норме? - В том-то и дело, что с ним далеко не всё в порядке. Он... но правильнее будет говорить “она”, так как у биониклов были смоделированы половые признаки. Её капсулу открывала Марта. И ты бы видел, что было дальше. Увидев Марту, биоробот просто сошла с ума. Ну, и перепугались мы. Робот запустила сирену, да такую, что у диагностеров чуть микрофоны не передохли. Хорошо, что к капсулам прилагались наборы препаратов для обслуживания. Быстро сделали инъекцию. - Так, и что теперь? - Понизив уровень эмоционального возбуждения, мы попытались наладить общение уже через специалистов. Второй час над ней бьются лучшие киберпсихологи. И пока безрезультатно. - Дела... - Но Марта вспомнила о тебе. - Обо мне? О чём ты? Я же не киберпсихолог. - Я знаю. Но Марта почему-то решила, что ты сможешь помочь. Видимо, женская интуиция что-то подсказывает. - Я? Чем? - Понятия не имею. Она почему-то намекает на твою традиционную компоновку... - И что я этой роботессе скажу? - Не представляю! Но нужно срочно что-то делать.