Как позже объяснила мне Верея, девицы старались занять лучшие места в избе. «Славницы» усаживались на лавке в переднем углу, где обычно сидел хозяин дома, или на боковой мужской лавке под окошками. Девушки-первогодки также занимали мужское место — около дверей на конике. Меня усадили там же, хотя я была среди всех девиц самой старшей.
Устроившись по местам, все слаженно принялись за работу, при этом громко запевая хором, зазывая в гости парней. Те не заставили себя долго ждать, завалившись гурьбой в избу, вручили подарки: пряники, семечки, орехи, и расселись кто на полу у дверей, а кто на специально поставленной под палатным брусом скамейки у печки.
Их шумное появление меня сначала напрягло, не очень-то хотелось видеть Любима или Богдана столь близко, да ещё и в тесной комнате, но в этот раз повезло, они так и не появились. Через некоторое время мне всё же удалось расслабиться, и я тоже, как и все девицы начала крутить веретено, с интересом наблюдая за происходящим. Не переставая удивляться, как юноши и девушки, с каждой минутой ведут себя всё более вольно. Уже спустя час, стали исполнять неприличные частушки, парни отпускали «жгучие» остроты, а девушки вести нескромные разговоры. А одна парочка даже, уединившись в углу, неловко обнявшись, украдкой поцеловались.
— Малуша! Опять замечталась! — окликнула меня тётка Бажена, легонько пихнув в плечо, прерывая мои воспоминания, — собирай со стола, вечерять будем.
— Хорошо, — кивнула, мысленно забавляясь над тем, как изменилось отношение ко мне у тётки. Дядьке Силуану удалось изготовить миксер, пришлось немало повозиться, не сразу у нас получилось его собрать. И был он конечно тяжёл и грубоват, но это не мешало ему прекрасно справляться с требуемой работой.
Дядька, преисполненный важности и с трудом скрываемого волнения, мне первой доверил испытать этот агрегат. Установив его в горшок, полный холодных сливок, я стала быстро крутить ручкой. Белоснежная жидкость тут же забурлила и буквально через пятнадцать минут, превратилась в масло. В маслобойке же для его получения приходилось орудовать мутовкой не меньше сорока минут.
Изумлённое лицо тётки Бажены было мне наградой. Дядька довольно почёсывал бороду, мальчишки таращили свои глазёнки, с удивлением рассматривая странные ручки и зубчатые колёсики, которые так громко шумят.
С того дня, к нам ещё с неделю заглядывали во двор, наверное, все жители выселок. Бажена хвасталась миксером, и всем честным народом по очереди взбили все имеющиеся в Ручейках сливки. А дядька Силуан ещё около двух недель возвращался с кузни только поздно вечером, ведь всем так хотелось заиметь в своё хозяйство такой славный инструмент.
На радостях тётка Бажена, даже одарила меня куском богатой ткани, белоснежной, тонкой и невероятно мягкой. Она же помогла выкроить рубаху и села рядышком шить. Правда проела мне плешь, своими нравоучениями да советами.
Дни бежали... а я так и не решила, как дальше жить. Тётка вроде стала помягче и не нагружала сверх меры. Дядька Силуан поглядывал на меня задумчиво и всё чаще обращался за советом. Вроде бы всё хорошо, но жить приблудой в доме родственников не хотелось. А свой дом построить или прикупить пока невозможно, да и не позволят. Где это видано, чтобы молодая девица, да незамужняя одна без пригляда мужского жила.
— Малуша, радость-то какая! — Воскликнула тётка, степенно вплывая в светёлку, — Богдан просил за тебя!
— Чего? — с недоумением произнесла, находясь мыслями ещё далеко.
— Свадьба у тебя скоро, родичи Богдан сговорились! — пояснила Бажена, счастливо улыбаясь, будто её сосватали.
— Не хочу…
— Что? Ты не балуйся! Радоваться надо, что взял тебя такую! — рыкнула тётка, подбоченясь, она грозно уставилась на меня.
— Какую? Не по нраву мне Богдан, — ровным голосом ответила, так же хмуро посмотрев на женщину.
— Силуан, ты послушай, чего говорит малахольная! — крикнула в открытую дверь тётка, — не хочет она.
— Ты Малуша не артачься, он парень хороший, доброе у них хозяйство, — начал дядька, замерший на пороге, — каждая девица о семье и доме желает.
— Я тоже, но за него не пойду, — упрямо мотнула головой.
— Малка! Пойдёшь! Потом сама мне спасибо скажешь, — впервые крикнул на меня дядька Силуан, взглянув так, что боязно стало.
— У меня приданого нет, — сделала ещё одну попытку, кусая изнутри губу, борясь с горькой обидой и несправедливостью. Я же так старалась, подсказывала, вон и про миксер рассказала, уже из Холмовки за ним едут. Монет в доме прибавилось. Бажена ткани хорошей набрала, бусы купила, гребень с камнями.