— Эй! — раздался за спиной громкий окрик. Он прозвучал очень близко, буквально над моей головой и тут же моё тело обхватило верёвкой и дёрнуло назад.
— Бегите! — закричала что есть силы, заметив, остановившихся детей, чувствуя, как меня забрасывают на лошадь, зарычала, — Козёл!
— Хороша, — цокнули надо мной, затягивая верёвку потуже, чтобы прекратила вырываться.
— Козёл! Урод! — хрипела, дёргаясь как гусеница, мешала ему проследовать за детьми… мне удалось, не сразу, но он повернул назад в деревню, сердито ударив меня по голове. От резкой боли и звона в ушах я тут же обмякла. И только спустя несколько минут мелькающие перед глазами мушки исчезли, боль притупилась, и где-то на краю сознания я поняла, что мы вернулись в деревню. Крик, ругань, визг, плачь, запах крови и дыма, всё смешалось в чудовищную какофонию.
— Ааа, — оглушающе заорали рядом и тут же, мой пленитель, захрипев, повалился на землю, стаскивая меня за собой. От сильного удара у меня перехватило дыхание, голова разбойника разбила губу, её солоноватый вкус быстро заполнил мой рот.
— Малуша, беги в лес! — крикнул Богдан, помогая мне подняться. С трудом понимая, что кричит мне парень, я вцепившись в него, пыталась поймать равновесие. Голова кружилась, тошнота подступила к горлу, от запаха крови ужасно мутило, а ноги отказывались держать.
— Беги Малушенька! Спасайся, — легонько тряхнул меня и вдруг захрипел… заваливаясь набок.
— Нет! Нет! — закричала, подхватывая выпавший из руки Богдана топор, я метнула его в ухмыляющегося нелюдя. Его изумлённые глаза, болезненная гримаса и предсмертный хрип придали мне силы. Непонятная ярость стала жечь изнутри, кровь вскипела, тело задрожало, спина выпрямилась, и я уже твёрдо стояла на ногах осматриваясь.
Они хватали все, что можно унести, гнали скотину, врывались в дома… Мужики, те что ещё были живы, спасали свои семьи, закрывая собой. Но их было слишком много для небольшой деревни. Глядя на этот кошмар, я растерялась не зная, куда кинуться, что делать? Женский испуганный крик, раздавшийся совсем рядом со мной, решил всё за меня.
Всадник в лохматой шапке на голове, с радостным оскалом догнал двух убегающих женщин, пожилую и совсем ещё юную. И не раздумывая, рубанул саблей старуху, та, вскинув руки, повалилась на траву. А девушка… он прямо с седла прыгнул ей на спину, свалил на землю и, придавив коленом, принялся рвать на ней одежду.
От увиденного я с трудом сдержала крик и, до крови прокусив губу, дрожа всем телом, рванула к разбойнику. Мои глаза заволокло кровавой пеленой, невидяще, я ударила насильника, потом ещё раз и ещё, вложив всю свою ненависть, всю свою ярость и весь свой гнев. Мужчина тут же рухнул как подкошенный на Волыню, которая продолжала визжать и звать на помощь.
— Вставай! Да поднимайся ты! — рявкнула на девушку, потянув её за шиворот, рывком попыталась поднять на ноги, не забыв прихватить окровавленный топор Богдана.
— Малуш? — просипела та, наконец приходя в себя, зарыдала, — Малуша…
— Бежим в лес, надо уходить, — проговорила, потащив девушку за руку. Она вся тряслась, но сопротивляться, слава богу, перестала. Мы мчались к огородам, за ними начинались спасительные деревья. Проносясь мимо дома бабки Анисьи, едва не запнулись о безжизненное тело старухи. Она лежала у забора лицом вниз. Кровь из раны на шее забрызгала всё вокруг, смешалась с травой и землёй.
— Иии, — завопила Волыня, испуганно отпрянув от тела.
— Заткнись, услышат, — рыкнула, но было поздно. С гоготанием и смехом со двора бабки вылетело сразу три всадника и закружили вокруг нас. Озираясь как загнанный зверёк, я размахивала топором, чувствуя, что сил поднять тяжёлое оружие уже не было.
— С косой не трогать, хороша девка, — распорядился знакомый голос, довольно цокая.
— В лес! Беги в лес! — подтолкнула Волыню в спину, я кинула в одного из всадников топор, надеясь, что хотя бы девушке удастся спастись.
— Юзим! — закричал кто-то, следом раздался булькающий звук и предсмертный хрип.
— «Третий», — мелькнуло в моём воспалённом мозгу, дальше додумать не успела, уплывая в спасительную темноту…
Глава 9
Пришла в себя от обжигающей пощёчины, злого окрика и надрывного женского плача. С трудом разлепив глаза, повиснув на чьих-то руках, я отметила, что всё ещё нахожусь в Ручейках.
— Стой! — Громко мне в лицо рявкнул мужик, хорошенько встряхнув за плечи, свирепо бросив, — кнута хочешь отведать!
— Стою! — Рыкнула в ответ, ошеломлённо уставившись на такого же удивлённого разбойника. Я говорила с ним на его языке, странно певучем и немного картавым. Как такое возможно? Откуда я его знаю? Он совершенно мне незнаком.