— Ты трахал ее? — спросил я.
Его глаза перешли на мои, в его взгляде промелькнул намек на раскаяние. Затем он кивнул мне.
Значит, Брайс была права и в этом.
— Провел ночь. Встал, чтобы пойти домой. Принял душ. Пришел на работу. Ты был здесь до конца.
— Ее зарезали, — сказал Эмметт, подперев пальцами подбородок. — Есть идеи, есть ли у копов орудие убийства?
Отец вздохнул. — По словам Джима, они нашли один из моих охотничьих ножей в мотеле.
— Откуда им знать, что он твой? — спросил я.
— На боку выгравировано мое имя. Твоя мама подарила его мне давным-давно.
— Черт. — Лео уперся головой в стену. — Ты в жопе.
В комнате снова стало тихо — Лео не ошибся. Если у полиции было орудие убийства, и она смогла найти отца на месте преступления, значит, им не хватало чего-то еще.
— Что-нибудь еще?
Он покачал головой. — Не знаю. Джим посоветовал мне молчать. Я дважды встречался с Маркусом, и он задал мне несколько вопросов о том, что произошло. Откуда я ее знал. Я не сказал ему ничего особенного, кроме того, что мы вместе учились в школе. После этого они практически оставили меня одного в камере. Больше ни о чем не спрашивали.
— Да, потому что им не нужно задавать вопросы, — сказал Эмметт. — Ты был на месте преступления в то время, когда ее убили. Это было твое оружие. Если мы не сможем доказать, что это был кто-то другой, у них есть все, что нужно, чтобы посадить тебя.
— А как насчет мотива? — спросил я. — Зачем тебе убивать ее?
Отец колебался, опустив глаза к ногам. Но потом он поднял их и покачал головой. — Понятия не имею.
Мое нутро скрутило. Я мог сосчитать на трех пальцах, сколько раз отец лгал мне. Теперь я добавлю четвертый. Эмметту и Лео это было не очевидно, но он что-то недоговаривал.
Когда Эмметт и Лео были здесь, я не стал выводить папу из себя. Я спрошу об этом позже, когда мы будем только вдвоем. А пока у нас были другие темы для обсуждения.
— Значит, это подстава. — Это должно было быть подставой. Ведь так? Отец сказал бы нам, если бы убил женщину. — Кто бы хотел, чтобы ты взял на себя вину за это?
Папа надулся. — Это длинный список, сынок.
— Все равно составь его, — приказал Эмметт. — Мы должны с чего-то начать.
— У меня есть несколько идей, — сказал отец. — Мне нужно сделать несколько звонков, а потом мы перегруппируемся.
— Отлично. Есть кое-что еще. — Я сделал паузу, глубоко вздохнув, потому что сомневался, что реакция на мое заявление будет положительной. — Сегодня я договорился с Брайс Райан.
— С кем? — спросил папа.
— С новым горячим репортером в городе, — ответил Лео. — Дэш преследует ее всю неделю.
— И что? — Глаза отца сузились.
— Это не так. — Теперь была моя очередь врать. — Я же говорил тебе вчера, что она хороша. Сегодня я заглянул в редакцию, чтобы перекинуться парой слов. Мы договорились. Она говорит нам, что у нее есть. Мы делаем то же самое. Но сначала она хочет поговорить с тобой.
— Нет. — Отец встал и пошел к двери. Он распахнул ее и вышел.
— Куда, черт возьми, ты идешь? — Я побежал за ним. Он шел быстро, не останавливаясь, пока я следовал за ним на улицу. — Папа. Какого черта? Мы еще не закончили разговор.
— Сейчас мне больше нечего сказать, Дэш. Ты хотел поговорить. Мы поговорили. Теперь мне нужно идти. Уединиться.
— Зачем?
— Зачем? — Он набросился на меня, гнев окрасил его глаза. — Женщина, которую я знал более сорока лет, мертва. Женщина, о которой я заботился. И она мертва из-за меня. Так не слишком ли много я прошу, чтобы ты дал мне немного гребаного пространства и позволил мне разобраться с этим?
Черт. Я сделал шаг в сторону, подняв руки. Дело было не в Амине.
Дело было в маме.
Дело было в ее убийстве и в чувстве вины, которое отец нес в себе десятилетиями.
Любовь всей его жизни была мертва из-за его выбора. Он стоил нам с Ником матери. А теперь умерла еще одна женщина, потому что, какой бы нормальной ни была его жизнь в эти дни, папа всегда будет мишенью.
— Кто-то хочет, чтобы ты до конца жизни гнил в тюремной камере, папа. Я просто пытаюсь сделать так, чтобы этого не случилось.
— Я понял. — Он выдохнул длинный воздух. — Амина, она была...это история. Я сейчас не могу мыслить здраво. Я пытаюсь обдумать это уже больше недели. Прежде чем я смогу говорить об этом, мне нужно проработать это в голове.
Хорошо. Возможно, ему нужно время, но я собирался продолжать настойчиво пытаться выяснить, кто на самом деле убил ту женщину. Я не позволю копам украсть моего единственного живого родителя за преступление, которого он не совершал.
Отец подошел к своему байку и остановился в трех футах от него, чтобы сказать через плечо. — Оставайся чист в этом деле, Кингстон.
Мой позвоночник выпрямился. Папа уже много лет не называл меня Кингстоном. Это было похоже на то, как мама называла нас по имени, отчеству и фамилии, когда мы попадали в беду.
— Я серьезно, — сказал он. — Не делай глупостей, чтобы тоже оказаться в клетке. В худшем случае, я проведу оставшиеся мне несколько лет в оранжевой форме. Я бы справился с этим гораздо лучше, если бы знал, что ты свободен.
Я кивнул.
— Это то, о чем я всегда говорил. Быть свободным. — Он подошел к своему байку и потрогал руль. Хотя Tin Gypsy больше не было, на бензобаке все еще был выгравирован старый девиз.
Жить, чтобы Ездить
Бродить Свободно
Папа и отец Эмметта основали клуб Tin Gypsies еще в восьмидесятых годах. Они набрали несколько друзей, и клуб рос и рос. Вначале это была кучка молодых парней, которые хотели ездить на мотоциклах и говорить пошли вы всем авторитетам и условностям. Они хотели иметь возможность заработать дополнительные деньги для своих семей.
Это было тогда, когда они восстанавливали мотоциклы из лома, металл больше походил на дешевую жесть, чем на стальные машины, на которые мы сейчас тратим состояния.
Когда отец рассказывал о том времени, оно казалось более простым. Возможно, так бы оно и осталось, если бы мама не умерла.
Папа моргнул несколько раз слишком быстро, и мое сердце сжалось. Он плакал? Я не видел, чтобы папа плакал после похорон мамы. Но даже тогда это не длилось дольше нескольких душераздирающих слез. Он был слишком зол, чтобы плакать. Он был слишком сосредоточен на мести, чтобы позволить своему горю проявиться надолго.
Не говоря больше ни слова, он перекинул ногу через мотоцикл. Он сорвал с волос солнцезащитные очки, скрывая любые эмоции, и помчался со стоянки, словно его прозвище было Дэш, а не мое.
Я склонил голову, потирая шею от напряжения.
— Мы все знаем, кто подставил Дрейвена. — Голос Эмметта позади меня был низким. Я повернулся, чтобы увидеть его и Лео, стоящих в нескольких шагах от меня.