Вена на лбу Маркуса за пульсировала, когда он проглотил кусочек и оторвал еще один. — Ты случайно не знаешь, где находился твой отец между пятью часами вечера вчера вечером и шестью утра сегодня утром?
— Может быть. — Я держался совершенно спокойно, хотя нотка облегчения замедлила мое бешено колотящееся сердце. Маркус спрашивал о прошлой ночи. Слава богу. Прошлое должно оставаться в прошлом. И поскольку отец никого не убивал прошлой ночью, это должно было быть ошибкой.
— Ну? Где он был?
— У меня такое чувство, что ты уже знаешь, так почему ты спрашиваешь?
— Твой отец отказался от допроса до прибытия своего адвоката.
— Хорошо.
— Нам будет легче, если вы оба будете сотрудничать.
Мы ни с кем не сотрудничали, и уж тем более с копами. Если бы я открыл рот и сказала что-то не то, Маркус отметил бы меня как соучастницу и бросил бы в камеру рядом с папиной. Одного Слейтера за решеткой на сегодня было достаточно.
Когда я замолчал, Маркус нахмурился. — Если ты молчишь, то и я тоже.
— Ладно. — Я рванул к двери, захлопнув ее с такой силой, что картина на стене задребезжала, когда я вырывался из участка.
Я узнал не так много, но того, что я узнал, было достаточно. Пока что.
Усевшись на байке, я надел очки, затем достал телефон, чтобы позвонить старшему брату.
— Дэш, — ответил Ник с улыбкой в голосе. Улыбка, которая была там постоянно в течение последних семи лет, с тех пор как он воссоединился со своей женой. — Что случилось?
— Надо поговорить. Ты занят?
— Дай мне одну секунду. — Он уткнул телефон в плечо или что-то в этом роде, потому что его голос стал приглушенным, когда он крикнул: — Давай длиннее, приятель. Длиннее. Последний.
Послышался порыв ветра, и Ник рассмеялся, вернувшись к телефону. — Этот парень. Он бы играл в мяч весь день, если бы я ему позволил. И у него получается. Ему всего шесть лет, но он уже прирожденный игрок.
— Будущий преемник. — Я усмехнулся. Дрейвен, мой племянник и папин тезка, был точной копией Ника. И постоянным спутником Ника. — Ты сегодня работаешь?
— Да. Дрейвен побудет со мной в гараже несколько часов. Эмми повезет Нору прокалывать уши.
— А.… не слишком ли она мала? — Норе недавно исполнилось четыре года.
— Не заводи меня, мать твою, — пробормотал Ник. — Но я не буду спорить с Эмми в данный момент.
— Почему? Она тебя разозлила?
— Нет, она... — Он выдохнул длинный воздух. — Мы ждали, чтобы сказать всем, но Эмми беременна. Или, она была беременна. На прошлой неделе у нее случился выкидыш.
— Черт, брат. — Моя рука подлетела к сердцу. Мне жаль.
— Да, мне тоже. У Эмми сейчас трудное время. Так что, если она хочет проколоть уши Норе и устроить день мамы и дочери в Бозмене, я не собираюсь ничего говорить.
— Я могу помочь?
— Нет, мы справимся. Как дела?
Я ущипнула себя за переносицу. Меньше всего мне хотелось добавлять это к тяготам Ника, но он должен был знать. — Есть плохие новости. Хотелось бы, чтобы это подождало.
— Расскажи мне.
— Кто-то был убит прошлой ночью. И либо это сделал отец, либо он знает, кто это сделал, либо кто-то пытается его подставить. Они арестовали его около тридцати минут назад.
— Черт, — сплюнул Ник. — Что еще ты знаешь?
— Ничего. Копы молчат. — Я не собирался признавать, что единственная причина, по которой я знаю половину того, что знаю, — это сексуальная, коварная репортерша. — Отец нанял адвоката. Как только Джим встретится с ним, я узнаю больше.
— Давай я позвоню Эмми. Мы приедем, как только сможем.
— Нет, не надо, — сказал я ему. — Здесь ты ничего не сможешь сделать. Просто хотел, чтобы ты был в курсе.
— Дэш, мы говорим об убийстве.
— Именно. Ты, Эммелин, дети. Вам не нужно находиться рядом с этим дерьмом. — Ему нужно было остаться в Прескотте, играть с сыном в мяч, целовать дочь и крепко прижиматься к жене.
— Хорошо. — Ник выдохнул длинный вздох. — Но, если я тебе понадоблюсь, я рядом.
— Я знаю. Буду держать тебя в курсе.
— Это всегда что-то, — пробормотал он.
— Уже давно этого не было.
— Правда. Думаешь, он...думаешь, он это сделал?
Я уставился на серую обшивку полицейского участка, представляя отца в этих стенах в комнате для допросов. Его руки в наручниках лежат на дешевом столе, а сам он сидит на неудобном стуле.
— Я не знаю, — признался я. — Может быть. Если он это сделал, значит, была причина. А если нет, то Клифтон Фордж определенно не то место, куда я хочу, чтобы ты привозил детей.
Потому что если кто-то охотился за папой, то он может охотиться и за всеми нами.
— Осторожно, — сказал я.
— И ты тоже.
Я закончил разговор и завел мотоцикл. Ощущение двигателя, вибрация и шум были приятными, когда я мчался по городу. Я проводил долгие часы на этом сиденье, проезжал сотни миль, продумывая стратегии клуба.
За исключением последнего года, дел в клубе не было. Не было ссор, которые нужно было улаживать. Не было преступлений, которые нужно скрывать. Не было врагов, которых нужно перехитрить. Я проводил время за рулем, просто наслаждаясь открытой дорогой. Думал о гараже и о том, как мы можем увеличить количество работ на заказ и отложить кучу денег на черный день.
Когда дело дошло до ареста убийцы, мой разум стал вялым и ржавым. Меня удивило, как быстро я забыл старые методы. Хотя мы уже несколько лет как завязали с делами, Tin Gypsies были расформированы всего год назад. Последний арест, с которым мне пришлось столкнуться, был почти четыре года назад, да и то за одну из пьяных драк Лео в баре.
Я заехал на парковку и поставил байк на место. Пока шел к офису, посмотрел вниз по парковке в сторону здания клуба.
Двор был заросшим, и мне нужно было найти час, чтобы покосить его. Внутри, несомненно, было затхло и покрыто пылью. Последний раз я был внутри зимой, когда енот пробрался внутрь и сработали датчики движения.
В такой день, как сегодня, когда нужна была информация и ответы, я бы отдал все, чтобы войти в здание клуба, позвать всех за стол переговоров и докопаться до сути дела.
Вместо этого мне пришлось довольствоваться офисом гаража и несколькими людьми, которые сейчас были так же преданы нам, как и тогда, когда мы носили одну и ту же нашивку.
Пресли разговаривала по телефону, когда я открыл дверь офиса. Она подняла один палец, чтобы я замолчал. — Хорошо, спасибо. Перезвони мне, если услышишь что-нибудь еще.
Я подошел к ряду стульев у стены под передним окном. Стол Пресли был единственным в зоне ожидания, и, хотя у нас с папой было два кабинета вдоль дальней стены, мы обычно собирались вокруг ее стола.
Официальная должность Пресли была офис-менеджер, но она делала гораздо больше, чем мы указали в ее первоначальной должностной инструкции. Она следила за тем, чтобы счета оплачивались, а клиенты были довольны. Она тасовала бумаги на мой или папин стол для подписи. Она начисляла зарплату и заставляла всех нас раз в год обсуждать пенсионные планы.