В сопровождении любопытных сельчан Римо проследил путь, по которому Чиун вышел из деревни и добрался до единственной дороги, связывающей ее с внешним миром.
С вершины горы Римо бросил взгляд на грунтовую дорогу, от которой на некотором отдалении отходили три современнейшие автомагистрали, построенные вождем Северной Кореи Ким Ир Сеном, чтобы загладить свою вину перед Синанджу. Одна вела на восток, другая на север, третья — на юг.
Следы сандалий Чиуна виднелись на всем протяжении грунтовой дороги, и Римо заметил слабые отпечатки его ноги в самом начале шоссе, ведущего на юг.
Значит, Чиун отправился в Пхеньян, столицу КНДР. Но куда дальше — вот вопрос.
Что там Чиун написал? “Я уезжаю и буду жить теперь в другой стране, там, где я познал счастье и уважение справедливого и щедрого Императора”. Вообще-то это должна была бы быть Персия, но сам Чиун признавал, что в наши дни Персия превратилась Бог знает во что и правят там попы, а не нормальные правители. Может, Китай? Нет, Чиун считает китайцев ворами. Япония? Тоже вряд ли, так что страны тихоокеанского региона и Европу можно смело исключить. Значит, остаются только Африка и Северная Америка.
Неужели Чиун имел в виду Америку?
Крестьянин из Сунчёна сказал, что с удовольствием бы подвез почтенного старца.
— Тогда почему же ты не хочешь остановиться? — спросил Чиун, идя рядом с повозкой.
— Потому что на повозке нет места, — был ответ. В повозку был впряжен одинокий вол. — Разве вы не видите, я везу ячмень на рынок?
Чиун, не замедляя шага, оглянулся на двухколесную повозку, где действительно под мелким дождиком мокла гора ячменя.
— Хороший ячмень, — заметил Чиун. — Можно, я пойду с вами рядом? — невинно поинтересовался он.
— Если вам этого хочется, о незнакомец.
— Я не незнакомец, — поправил Чиун. — Меня все знают.
— Я не знаю, — ответил крестьянин.
Поскольку Чиун путешествовал инкогнито, он не стал называть крестьянину свое имя.
Через некоторое время крестьянин заметил, что усталый вол побежал резвее. Дождь прекратился, и между облаков появились просветы. Это обещало хорошую погоду. И тут крестьянину пришло в голову, что его престарелый попутчик слишком долго молчит. Он обернулся, проверяя, идет ли старик за повозкой.
Оказывается, нет. Старец уже не шел, а ехал, удобно устроившись на повозке. Повозка была пуста.
— Где мой ячмень?! — завопил крестьянин, останавливая вола.
— Повозка оказалась дырявой, — как ни в чем не бывало ответил Чиун.
И тут только крестьянин заметил, что за повозкой тянется дорожка из ячменя, начинаясь прямо от Западно-Корейского залива.
— Почему же вы мне раньше не сказали?
Крестьянин был просто вне себя; его остроконечная шляпа упала на асфальт.
— Ты не спрашивал, — пожал плечами Чиун.
— Что же мне теперь делать? — запричитал крестьянин. — Не могу же я собирать все по зернышку! Я разорен, разорен!
— Ничего подобного, разорена всего лишь твоя повозка, — возразил Чиун. — Довези меня до аэропорта в Пхеньяне, и я дам тебе золотой.
— Два золотых, — принялся торговаться крестьянин.
— Не дразни судьбу, — предупредил Чиун, прикрывая полами кимоно небольшую дырочку, впрочем, достаточно широкую для того, чтобы в нее могло пройти одно ячменное зерно, как песчинка через горлышко песочных часов. — Благодари Бога за то, что в эту роковую для тебя минуту я оказался рядом.
В аэропорту Мастеру Синанджу сообщили, что он не может купить билет на самолет, направляющийся на Запад: северокорейская авиакомпания не летает на Запад. Вот если ему нужно улететь в Россию и у него есть соответствующие документы, это пожалуйста. В Китай — тоже возможно. А уж из России или Китая он сможет долететь до любой точки социалистического содружества.
— А как насчет Сеула? — поинтересовался Мастер Синанджу, по-прежнему отказываясь назвать себя. — Ведь из Сеула тоже можно улететь на Запад.
Но стоило Мастеру произнести эти слова, как его тут же арестовали, обозвав прислужником Запада.
Но арест Чиуна продолжался ровно столько, сколько понадобилось сотрудникам службы безопасности, чтобы произнести эти слова.
Вдруг стражи порядка почувствовали, что оружие вылетело у них из рук и застряло в потолке, а на их непокрытые головы посыпалась штукатурка. Но не успели они посмотреть наверх, как им потребовалась срочная медицинская помощь.
Главный хирург в больнице скорой помощи хотел во что бы то ни стало выяснить, как эти двое смогли попасть на военную службу с такими врожденными дефектами.
Им не поверили, когда они попытались объяснить, что вовсе не являются сиамскими близнецами со сросшимися боками, а что они стали жертвами нападения со стороны наиболее опасных буржуазных кругов Запада. После операции они пошли под трибунал за сокрытие факта инвалидности.
Но к этому времени Чиун уже приземлился на базе ВВС в Кимпо, Южная Корея, куда прилетел на северокорейском военном самолете без опознавательных знаков. Оба пилота, согласившиеся на этот перелет, сразу же по прибытии на аэродром приняли яд.