Затем за руку поздоровался с охранниками и подошел к парнишке, который стоял на фейс-контроле. Тот явно узнал Леху, они поздоровались. После чего молодой человек обратил внимание на меня и несколько помрачнел. Леша увидел эту перемену, наверное, раньше, чем я. Скорее всего, он ожидал такой реакции, поэтому рассмеялся.
– Мить, братан, ну чего ты хмуришься-то, в натуре? Парень нормальный. Со мной он.
Фейс-контрольщик внимательно, но явно недовольно и с некоторым подозрением осмотрел меня, а потом повернулся к моему другу:
– Одет вроде нормально, но какой-то он невеселый. Леша, ты же знаешь правила. И чего он бледный-то?
Леха ответил сразу.
– Мить, не гони, ровно все. Не по этим делам парень. Отвечаю. Пацан – компьютерщик, офигитительный просто. Всю дорогу в телик пялиться-то – любому поплохеет. Где ты не бледного нормального системщика видел? Его Иван зовут. Знакомьтесь. Ваня, это Дмитрий, наш человек.
Мы поздоровались. Дмитрий уже с пониманием посмотрел на меня, но сдавать позиции явно не собирался.
– А невеселый почему такой?
– А чего ты хотел? Он же меня терпит уже несколько часов. Ты же меня знаешь.
Леша рассмеялся, потом я. Митя несколько удивленно посмотрел на нас, а потом махнул рукой и тоже засмеялся. Мы какое-то время хохотали, потом фейс-контрольщик еще раз внимательно на меня посмотрел и обратился к моему другу:
– Хорошо. Пропущу. Хоть один нормальный человек за твоим столиком сидеть будет.
Мы опять засмеялись, потом Леха спросил у Мити:
– А что, там уже есть кто-то?
– Ага. Саня сидит с какими-то девчонками.
– Который из трех Саней-то?
– Высокий худой который.
Леха восхитился:
– О! На ловца и зверь бежит. Круто. Мить, он вштыренный?
Дима немного замялся и утвердительно кивнул:
– Опять на какой-то дряни сидит, торчок хренов.
– Братан, ты не в курсах, кто ему наркоту пихает? Не у вас тут?
– Леха, ты же знаешь, у нас с этим строго.
– Строго? А чего тогда половина вмазанных и вода негазированная дороже вискаря?
– Вкидываются перед самым входом. Пока заходят, выглядят нормально. Вот в «Зоне» обыскивают уже давно, а толку ноль. В трусы же не полезешь?
Леха расхохотался.
– Если девчонка красивая, очень даже полезешь. Ладно, бывай, брат. Если кипеж будет – свисти.
– Идите уже. У меня и так тут толпа народу.
Мы вошли внутрь.
Когда подходили к столику, Леха толкнул меня, наклонился к уху и сказал: «Листок достань». После чего пошел дальше. Я достал листок с описанием и пошел за ним. Из-за столика вскочил какой-то парень, видимо, тот самый Саня, и радостно бросился к Леше. Сначала я застыл на месте, а потом сложил лист с распечаткой и убрал в карман. Вопросы отпали, так же как и сомнения. Леха познакомил меня с Александром, и мы уселись за столик. Через некоторое время Леха наклонился ко мне:
– Все понял?
– Все.
– Вопрос закрыт?
– Закрыт.
– Договорились.
Он протянул мне руку, которую я пожал.
Вечер закончился томно.
Больше к этой теме мы не возвращались, но с тех пор я стал еще более критически смотреть на историю Гражданской войны и деятелей того периода. При этом я все больше и больше убеждался, что при любом раскладе я бы воевал на стороне красных. Через какое-то время я и сам начал удивлять окружающих нестандартностью своих выводов. Я начал смотреть на окружающий мир другим взглядом, руководствуясь правилом – «зри в корень», и продумывать свои действия. Это помогало и в жизни, и в работе, и в отношении с близкими мне людьми.
А потом Леха погиб. Разбился на машине.
Все-таки странным он был парнем.
Не знаю, как такое получилось, но на похоронах Лехины друзья и «близкие» подходили выразить соболезнования сначала ко мне, а только потом шли к Лешиным родственникам.
Родственники жались в углу и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Уехали они очень быстро. Алексея кремировали и «положили» в колумбарии на Троекуровском кладбище. Там был похоронен его отец. Леха несколько раз мне говорил, что хочет быть поближе к родителю и место ему нравилось.
«В жизни не сложилось, так хоть после смерти вместе побудем», – примерно так выразился он однажды.
На кремации настоял я. Это было второе посмертное желание моего друга.