Но высокий суд желает знать следующее: нужно ли людям с рождения приспосабливаться к космическим путешествиям? Должны ли полезные качества закладываться на генетическом уровне, чтобы дети рождались с руками вместо ног?
Может быть, да, а может, и нет. Не получится обсуждать радикальные изменения или нечто, чего нельзя с той же лёгкостью сделать хирургическим путём, не затронув при этом щекотливый вопрос о множественности видов человеческого существа.
Так как насчёт человека, приспособленного к жизни в безвоздушном пространстве? Я понятия не имею, каким образом его создать, но он, вероятно, может быть создан. И как он будет выглядеть? Будет ли ощущать своё превосходство над нами? Кем мы для него будем — братьями, кузенами или кем-то ещё? Ясно одно: такие изменения было бы намного легче внести генетически, нежели при помощи скальпеля. И я была уверена, что результат манипуляций окажется не слишком-то похож на человека.
Следующие несколько дней я усиленно раздумывала над этим, прислушиваясь к своим чувствам. И выяснила, что большинство из них, как и говорил Смит, было вызвано предрассудками. Мне с детства внушали, что экспериментировать над людьми неправильно. Но в конце концов я обнаружила, что готова согласиться: пришло время хотя бы задуматься о том, что пора переосмыслить.
Готова, пока меня не заставляют убирать за пупсами.
Вагон остановился на боковом пути очередной заброшенной станции. Поверх её названия, каким бы оно ни было, кто-то нацарапал на вывеске: "Минамата". Понятия не имею, как далеко мы проехали и в какую сторону.
— Мы всё ещё на территории Деламбрской свалки… ну, почти, — сказал Смит, так что я смогла более-менее сориентироваться. Мы пустились в путь по длинному грязному коридору. Луч фонарика Смита плясал по стенам, прыгая в такт шагам. Будь это в кино, из-под ног у нас разбегались бы крысы и прочие гадкие создания, но крысе понадобился бы нуль-скафандр для выживания в подобном месте; мой скафандр был по-прежнему включён, и я всё ещё прилагала усилия, чтобы не дышать.
— Нет никакой причины не разбрасывать хранящиеся здесь отходы по поверхности вперемежку с прочим мусором, — продолжил Смит. — Думаю, то, что это мерзкое место продолжает существовать, объясняется главным образом психологически. Всё ядовитое, радиоактивное или представляющее биологическую опасность свозят сюда.
Мы подошли к воздушному шлюзу, из таких, какие использовались, когда я была маленькой, и Смит поманил меня внутрь. Он шлёпнул по кнопке, затем показал на пневмосоединение у меня на груди:
— Поверните его против часовой стрелки. Подача кислорода включается автоматически только в безвоздушном пространстве. А там, куда мы идём, газ есть… но вам не захочется им дышать.
Шлюз сработал, и мы вступили в Минамату.
На городских картах Кинг-сити у этого места не было особого названия, просто "хранилище отходов номер два". Это хайнлайновцы назвали его в честь японского города, пережившего первую в Новейшем времени крупную экологическую катастрофу: тамошние предприятия сбрасывали ртуть прямо в воду залива, из-за чего родилось много изуродованных детей. Простите, мамочки! Такова жизнь.
На самом деле лунная Минамата была всего лишь заглублённым резервуаром, огромным цилиндром, лежащим на боку. Я пишу "огромным", потому что туда свободно вошли бы четыре космических корабля размером с "Хайнлайн". Техас ещё больше, и намного, но там не чувствуешь себя жуком в бутылке, потому что стен не видно. А здесь они были видны, поднимались высоко вверх, а цилиндрический свод тонул в ядовитом тумане. Дальний конец от входа был неразличим.
Возможно, здесь и было некое искусственное освещение, но я его не увидела. Да оно и не требовалось. Резервуар был на треть заполнен жидкостью, и она светилась. Где-то красноватым светом, где-то зеленоватым… а кое-где ужасающим, мертвенным голубым. Создатели фильмов ужасов пошли бы на что угодно, лишь бы заполучить такую голубизну.
Входной шлюз находился, как мне показалось, на горизонтальной оси цилиндра. В этом месте он имел скруглённую форму баллона для сжатого газа. В обе стороны от нас уходили уступы трёхметровой ширины, огороженные перилами. Проход направо был закрыт предупреждающим знаком. Я заглянула за него и заметила, что уступ выкрошился в нескольких местах и обрушился. Повернулась обратно, увидела, что Смит уже довольно далеко ушёл влево, и поспешила за ним вдогонку.