Соперники вышли на ринг и принялись демонстрировать себя и приветствовать зрителей. Тем временем голографические изображения их прошлых побед светились в воздухе высоко над рингом, а распорядитель продолжал убеждать нас, что предстоит ни много ни мало схватка века.
— Ты поставила на нее?
— Я поставила пятьдесят на убийство во втором раунде.
Я обдумал услышанное и подозвал маклера. Он протянул мне карточку, я сделал на ней пометку и оставил отпечаток пальца. Он запустил карточку в тотализатор у себя на животе, а мне выдал талон. Я сунул его в карман.
— Сколько вы поставили?
— Десять. На победу, — но я не уточнил, что на победу Разбойника.
Соперники разошлись по своим "углам", где их принялись натирать маслом, а распорядитель продолжил свою игру. Бойцы были великолепными представителями сверхтяжелой весовой категории, и вес у них был равным в пределах килограмма. Блики огней сверкали на их лоснящихся смуглых телах, когда они совершали воображаемые выпады и танцевали, игривые, точно беговые лошади, полные взрывной энергии.
— Данный поединок проводится в соответствии со спортивным законодательством Кинг-сити, — объявил распорядитель, — а это означает, что одна или обе стороны добровольно объявляют свой матч смертельным. Сегодня рискнуть жизнью решил Манхэттенский Разбойник. Он прослушал необходимые разъяснения и консультации, как того требует закон, и если сегодня он погибнет, это будет расценено как самоубийство. Сука согласилась добить его, если он будет в этом нуждаться и ее состояние позволит это сделать, и она осознает, что на нее не ляжет никакая ответственность за его смерть…
— Не переживай об этом, крошка! — выкрикнул Разбойник, глядя на соперницу.
Грохнул смех, и распорядитель был явно благодарен бойцу за то, что тот его перебил и можно не дочитывать до конца параграфы скучного текста, предписанного законом.
Он вывел соперников в центр ринга и прочитал им правило — которое состояло попросту в том, что по звуку гонга они должны остановиться. Других правил не было. Распорядитель заставил бойцов обменяться рукопожатием и дал сигнал к началу боя.
— Прямо в первом вонючем раунде!.. Поверить не могу.
Прошло уже полчаса после окончания матча, а Бренда все еще сетовала. Бой был явно не из тех, что входят в историю спорта.
Мы ожидали в помещении неподалеку от входа в раздевалки. Менеджер МакДональда сказал, что мы сможем повидать спортсмена, как только команда закончит его штопать. Учитывая, какие легкие раны он получил, я подумал, что ждать придется недолго.
Я услышал шум взволнованных голосов, обернулся и увидел Смерча в окружении небольшой группы верных фанатов, главным образом детей. Он достал ручку и принялся раздавать автографы. Одет он был в черную футболку и шорты. Шею его облегал толстый корсет, и его ношение вряд ли должно было казаться слишком большим неудобством для человека, чья голова всего час назад катилась по рингу. Корсет ему придется носить до тех пор, пока новые мышцы не окрепнут настолько, чтобы выдерживать вес головы. Я предположил, что это будет не слишком долго: мозг человека его профессии вряд ли должен много весить.
Дверь открылась снова, и менеджер МакДональда пригласил нас войти.
Мы проследовали за ним по слабо освещенному коридору с множеством пронумерованных дверей. Одна из них была открыта, и из-за нее доносились стоны. Я на ходу заглянул в нее. На высоком столе лежало кровавое месиво, и полдюжины членов команды суетились вокруг.
— Ты же не хочешь сказать мне, что…
— Что? — спросила Бренда и тоже заглянула в комнату. — О! Да, она сражается без приглушения боли.
— Но я думал…
— Большинство бойцов сильно снижают чувствительность своих болевых центров, чтобы просто чувствовать, что рана нанесена, но не страдать от нее. Но некоторые считают, что риск испытать настоящую боль прибавляет прыти.
— Мне бы он точно прыти прибавил.
— Да, но сегодня, как видите, прыти ей все равно не хватило.
Я порадовался, что съел всего один кусочек попкорна.
Манхэттенский Разбойник сидел в медицинском кресле, облачившись в халат и попыхивая сигарой. Его левая нога покоилась на подставке, и над ней трудился один из его тренеров. Боец улыбнулся при виде нас и протянул руку:
— Энди МакДональд. Простите, что не встаю поприветствовать вас.
Мы оба пожали ему руку, и он жестом пригласил нас сесть. Он предложил нам выпить, и кто-то из его команды подал нам напитки.