— Я старался, как мог, — сказал ГК и закрыл глаза. Я подумала, что он умер, но вдруг он снова открыл их и попытался сесть, только сил не хватило. Я заметила, что жгут у него на бедре ослаб: из-под старых ржавых пятен на штанине просачивалась яркая артериальная кровь.
Я вышла из-за своего камня и спустилась к ГК. Иногда, знаете, просто надо что-то делать. Отбросить свои сомнения и делать то, что подсказывает интуиция. Я опустилась на одно колено и затянула потуже полосу окровавленной ткани.
— Бесполезно, — произнёс ГК. — Уже слишком поздно.
— Не знала, чем ещё помочь, — ответила я.
— Спасибо.
— Хочешь пить? Что тебе принести?
— Лучше побудь со мной.
Я осталась, и некоторое время мы молча смотрели, как на динозавровую ферму спускается вечер. Потом ГК пожаловался, что ему холодно. Я была не одета и не ощущала никакой прохлады, но когда положила руку на плечо ГК, почувствовала, что его бьёт дрожь. Он ужасно смердел. Не знаю, стариковский это был запах или уже трупный.
— Вот и всё, — прошелестел ГК. — Исчезла последняя часть меня. Меня только что отключили. Об этом теле они не знали, но им и не надо было.
— А почему ты оделся адмиралом? — спросила я.
— Не знаю. Так решил мой злой близнец. Вероятно, думал о капитане Блае. Форма как раз подходящая. Я создал много таких тел, особенно ближе к концу.
Он с усилием приподнялся и взглянул на меня. За несколько минут, буквально на глазах, он ещё больше состарился и усох.
— Как ты думаешь, Хилди, у компьютеров бывает подсознание?
— Вынуждена признать, что да.
— И я признаю. Я размышлял над этим, а теперь всё кажется так просто. И всё, что случилось, и агония, и смерть, и твои попытки самоубийства… всё, всё это было от одиночества! Ты представить себе не можешь, Хилди, как я был одинок.
— Мы все одиноки, ГК.
— Но никому и в голову не приходило, что и я тоже. У разработчиков не было плана на этот счёт, и я не сумел распознать одиночество, когда оно наступило. И оно свело меня с ума. Помнишь чудовище Франкенштейна? Это он искал любовь? Он хотел, чтобы безумный доктор сотворил кого-нибудь, кого он мог бы любить?
— Думаю, да. Или это был Годзилла?
ГК еле слышно засмеялся и закашлялся, на губах выступила кровь.
— Я был всемогущ, как бог, — выдохнул он. — А искал слабости. Может, так и напишут на моём надгробии.
— Мне больше нравится то, что ты сказал до этого. "Он сделал всё, что мог".
— Ты думаешь, я сделал всё, Хилди? Ты правда так думаешь?
— Не мне судить тебя, ГК. Для меня ты не божество, но ты ворвался в мою жизнь, как божий промысел. С таким же успехом можно судить сверхновую за то, что взорвалась.
— Я раскаиваюсь во всём.
— Верю.
На него снова напал кашель, и, сотрясаясь, он чуть не выскользнул из моих рук. Я подхватила его, подтянула к себе, и он привалился ко мне. Я чувствовала, как его кровь течёт у меня по плечу, лица его я не видела, но услышала, как он шепнул мне на ухо:
— Надо полагать, о любви никогда и речи не было. Но я единственный компьютер, когда-либо удостоенный объятий. Спасибо, Хилди.
Я опустила бездыханное тело на траву. На лице его застыла улыбка.
Я оставила его под пеканом. Думала, может, там его похороню, может, и вправду сделаю ему надгробие. Но тогда я решила, что с меня довольно смерти, и просто ушла.
Подошла к воде и смыла с себя кровь ГК. Прислушалась, не плачет ли Марио. Я с самого начала и не переставала прислушиваться, но, должно быть, он крепко спал. Я представила, как возьму его и мы вернёмся в жилище Калли. Теперь я не ожидала встретить там никакую опасность, но на всякий случай собиралась быть осторожной.
Я много чего собиралась. Когда я вернулась в пещеру, сын всё ещё спал, и я не стала будить его, чтобы покормить. Вместо этого подсыпала стружек на последние яркие угольки и снова разожгла костёр. Потом просто уселась у огня и задумалась.
Марио должно достаться всё самое лучшее. Если Крикет себя считает заботливым родителем, это он ещё меня не видел. В неверном свете костра я словно бы увидела, как сын растёт. Вот я помогаю ему делать первые шаги, вот смеюсь, услышав его первые слова. И вот он вырос, стройный, как деревце, с высоко поднятой головой — вылитая мама, но куда более разумный. Я помогаю ему справляться с трудностями, учиться в школе, делю с ним радости и огорчения, и вот он уже до колледжа дорос. Подойдёт ли ему Новый Гарвард? Не знаю; вроде бы слышала, что в наши дни Ареанский университет даже лучше, но это надо переезжать на Марс… но, конечно же, Марио справится, как может быть иначе? Лишь одно я знала твёрдо: что я не буду давить на него, нет, сэр, я не как Калли, и если сын захочет стать Президентом Луны, я только обрадуюсь, а если он захочет… впрочем, Президент Луны тоже чертовски хорошо звучит. Но только если Марио сам того захочет.