— Можно заставить сцену выстрела выглядеть еще правдоподобнее, если прикрепить к задней стороне глазных яблок малюсенькие зарядики. Когда пуля ударит в голову, они сдетонируют, и глаза вылетят из орбит прямо в камеру, правильно? И заодно создадут прелестное кровавое облачко, которое поможет скрыть любое отступление от реализма.
О мое ухо что-то терлось. Я повернул голову со скоростью, с какой поворачивают гигантский телескоп в кратере Коперник, и увидел босую ступню. Я было принял ее за мою собственную — но тут прибыл почтовый голубь с донесением, что мои ступни находятся километрах в трех позади, на концах вытянутых ног, и что носки их оттянуты. Я повернул голову в другую сторону и увидел вторую ступню. Как я понял, это была ее ступня. Возможно, и первая принадлежала ей же.
— Но все портит проклятая стальная броня… Чтоб ее! Сказать не могу, какой — прошу извинить за выражение — головной болью эта штука порой оборачивается. Особенно если девять из десяти режиссеров требуют, чтобы выстрел в голову был снят в замедленном режиме. Приклеиваешь статисту на лоб накладку, заполненную помадой "Макс Фактор" номер три, чтобы рана выглядела сочнее, добросовестно воронишь сталь, защищающую мозг, чтобы она — как ты надеешься — выглядела дыркой в голове, когда будет сорвана кожа… и что же? Чертова пуля прошивает все насквозь до самой брони и выставляет ее напоказ. Дно пулевого отверстия дает ярчайший металлический блик, режиссер рвет и мечет, и — делать нечего, нужен новый дубль!
Может, я на корабль попал?.. Это объяснило бы качку, которую я ощущал. Но я помнил, что нахожусь в "Слепой свинье", и вряд ли бар вместе со всеми посетителями мог оказаться в море — разве что его вырезали целиком из его стальной катакомбы и погрузили в воду. Нет, маловероятно… Я решил, что мне по-прежнему не хватает данных, и отважно взглянул между нашими с женщиной телами.
Поначалу увиденное показалось мне лишенным всякого смысла. Я увидел словно бы в перевернутый телескоп собственные ноги и ступни с оттянутыми носками — такими маленькими и далекими они представились. И вдруг… они исчезли из виду! Затем появились снова. А куда же делись ноги женщины? Их я не увидел. Ах, да, раз ее ступни щекочут мне уши, значит, ее ноги и есть то, что прижимается к моей груди. Значит, она лежит на полу, на спине. Теперь понятно, что означает движение, которое я увидел. Я прекратил двигаться вверх-вниз и сказал партнерше:
— Мне больше не хочется.
А она все продолжала рассуждать о трудностях съемки выстрела в голову… Я понял, что ей не было до нашего совокупления вовсе никакого дела — во всяком случае, не больше, чем мне. Я поднялся с пола — женщина ни на секунду не запнулась — и осмотрел комнату. Неподалеку от нас обнаружились брюки; они были на миллион размеров меньше, чем мне требовалось, но, по всей видимости, все-таки были моими. Я взял их и с неторопливостью, достойной Гаргантюа[14], поднял сначала одну, потом другую ногу. И — оп-ля! — брюки оказались мне впору. Я споткнулся о штору, закрывавшую выход, и ввалился в общий зал "Свиньи".
От стойки меня отделяло не больше двадцати шагов. Но за это расстояние я с катастрофической скоростью уменьшился. Это ощущение показалось не таким уж и неприятным, хотя был момент, когда мне пришлось ухватиться за спинку одного из стульев у стойки, чтобы не упасть. Довольный собой, я с превеликой осторожностью вскарабкался на кожаное сидение и потребовал:
— Бармен! Повторите мой последний заказ.
Парня, что торчал за стойкой, прозвали Глубокой Глоткой[15], поскольку по долгу службы ему было известно о знаменитостях чрезвычайно много. Вероятно, у него было и другое имя, но его никто не знал, и нам всем казалось, что так и должно было быть. Он кивнул и собрался уже отойти, но какая-то женщина уселась на стул рядом со мной и схватила его за руку.
— На этот раз не надо примешивать ничего тяжелого, ладно? — попросила она.
Я увидел, что это Крикет. Она улыбнулась мне. Я ответил ей тем же, пожал плечами и кивнул в ответ на вопросительный взгляд Глубокой Глотки. Степень опьянения клиентуры его не волновала. Пока вы можете сидеть за стойкой — и платить — он вас обслужит.
— Как дела, Хилди? — спросила Крикет.
— Лучше не бывает, — ответил я, наблюдая за приготовлением моего напитка.
14
Гаргантюа — великан-обжора, персонаж сатирического романа Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль".
15
Deep throat — так на журналистском жаргоне называется анонимный источник крайне полезной информации.