Выбрать главу

А сейчас всем нравится, когда в доме или офисе есть окна и из них что-то видно, и самые старые, некогда роскошные дома, вырытые в коренной подстилающей породе, ныне превратились в худшие трущобы Кинг-сити. Но я подозреваю, что будет достаточно одного крупного прорыва купола, чтобы весь город снова перевернулся вверх тормашками.

В качестве рабочего кабинета мне досталось угловое помещение на шестом этаже. Я не слишком беспокоился о его благоустройстве — всего лишь поставил в нем раскладушку и кофеварку.

Я вошел, бросил шляпу на раскладушку и принялся шлепать настольный терминал — пока он не ожил. Тогда я прижал ладонь к считывающей пластине, и через секунду моя статья была загружена в главный редакционный компьютер. Еще через секунду зашуршал принтер. Уолтер предпочитает править по бумаге. Ему нравится делать крупные пометки синим маркером. В ожидании, пока статья распечатается, я устремил взгляд на город. На мою малую родину…

Башня "Вымени Новостей" располагалась в нижней части большого J. Из нее виднелись другие группы зданий Кинг-сити, совпадающие с подлунными кварталами. Солнце должно было взойти еще только через три дня. Огни города вдалеке меркли и растворялись в свете ярких немигающих звезд над головой. Почти у линии горизонта высились громадные жемчужные купола ферм — кормильцев Кинг-сити.

Ночью вид из окна довольно красив, но днем все очарование исчезает. Когда всходит солнце, его лучи безжалостно высвечивают каждую торчащую трубу, каждую мусорную кучу, каждый брошенный луноход. Лишь только ночь набрасывает щадящую глаз завесу на этот постыдный беспорядок.

Даже то, что не относится к мусору, днем выглядит не особенно привлекательно. Вакуум используется во многих производственных процессах, и большинству заводов не нужны стены вокруг оборудования. Если необходимо защитить что-либо от солнечного света, достаточно одной крыши.

Жители Луны совершенно не заботятся о ее поверхности. Нет нужды беречь окружающую среду — а раз так, то и нет никакого смысла относиться к лунной поверхности иначе, чем к большой и удобной свалке. В некоторых местах горы отходов достают до третьего этажа наружных строений. Дайте нам еще тысячу лет, и мы погребем всю планету под слоем мусора в сотни метров толщиной.

Унылый индустриальный пейзаж был почти неподвижен. С поверхности Кинг-сити выглядел разбомбленным и заброшенным.

Принтер завершил работу, и я протянул распечатку проходившему мимо посыльному. Уолтер позвонит мне насчет нее, когда ему будет удобно. Я перебрал в уме несколько дел, которыми можно было бы тем временем заняться, и ни одно из них не вызвало трудового энтузиазма. Так что я просто уселся перед окном и глазел на лунную поверхность, пока наконец господин повелитель не призвал меня пред свои светлые очи.

* * *

ГлавВред Уолтер был превосходным образчиком натурала.

Нет, не подумайте, его стремление к естественности не доходило до фанатизма. Он не принадлежал ни к одному из религиозных движений, которые запрещают своим последователям пользоваться любыми методами лечения, изобретенными после 1860, 1945 или 2020 года. Его не впечатляли заверения: "Вера твоя исцелит тебя". Не примкнул он ни к "Сроку жития" — секте, адепты которой считают грехом прожить дольше, чем библейские "три раза по двадцать и еще десять", ни к "Столетним" — тем, кто ограничивает свое жизненное время ста годами. Он, как и большинство из нас, готов был жить вечно, если медицинская наука будет в силах поддерживать в нем полноценную жизнь. Он был согласен на любое лечение, которое сохранило бы ему здоровье при том разрушительном образе жизни, к которому он привык.

Ему всего лишь навсего не было дела до собственной внешности.

Всевозможные модные веяния в области моделирования тела и приукрашивания лица он пропускал мимо ушей. За двадцать лет нашего знакомства он позволял себе менять только прическу, и ничего более. Он родился мужчиной — во всяком случае, как-то раз он мне об этом сказал — сто двадцать шесть лет назад, и всю жизнь мужчиной оставался.