— Хватит! Можете дальше не объяснять!
Ло услышала свой голос словно со стороны. Звенящий, полный холодной ярости, как темная вода в полынье бывает пополам с острой ледяной крошкой.
— Благодарю, мне все понятно, — продолжила она, выталкивая слова через ком в горле. — Вы абсолютно правы, магистр Саттерклиф. Следует позаботиться о тех, кто не отдаст концы от ужаса, увидев мышь в аудитории, и сможет сплести хотя бы простейший аркан. И вы правы, для казны Ордена даже мои пятнадцать флоринов — нешуточная трата. Зато можно надеяться, что долго эти расходы не продлятся.
Ничего не видя прямо перед собой в отлично освещенном кабинете, Ло вслепую развернулась, ткнулась в закрытую дверь, толкнула ее рукой. То ли пружину за время ее отсутствия сменили на более тугую, то ли толкнула она слабее, чем показалось, но дверь осталась неподвижна.
— Лавиния Ревенгар! Остановись! Не смей, говорю, дурная девчонка!
— Была девчонка, да сдохла в Руденхольме, — прошептала Ло, с размаху саданув по двери ногой в армейском сапоге. — И жалко, что не вся…
Под крики Антуана она пролетела приемную, чудом не сбив кинувшегося наперерез секретаря, через две ступеньки пробежала по лестнице — длинной, до самого холла на первом этаже. И только там остановилась, да и то не потому, что устала, а просто холл был полон.
Ло прищурилась: в полутемном зале небольшие окна вдобавок были прикрыты массивными решетками. То ли память о тех временах, когда здание Ордена служило крепостью на случай городских боев, то ли просто чтоб не выцветали многочисленные штандарты, развешанные по стенам. А людей не так уж много. И большая часть — подростки. Мальчишки лет двенадцати-тринадцати, все по-разному одетые, кто хорохорится, кто любопытно озирается по сторонам… А вон стайка девчонок того же возраста — забились в уголок, только светлые платьица видны в сумерках. Набор! Как же она могла забыть? Это ежегодный осенний набор учеников.
Но, Пресветлый Воин, почему так мало? До войны Орден каждый год набирал две-три сотни ребят. Кто-то уходил, сразу не выдержав, кто-то отсеивался потом, но поначалу обучение велось сразу в десятке классов, и только потом они постепенно сливались, чтобы к концу десятилетней учебы орденский перстень надели две-три дюжины магов и магесс. А здесь… Здесь и сотни не наберется. Неужели у Ордена не просто плохо с деньгами, а настолько плохо? Но это бред — куда деваться остальным одаренным детям?
Ло шла по длинному залу, чувствуя на себе множество взглядов, слыша за спиной шепотки. И еще больше выпрямляла и без того идеальную спину, печатая шаг. Потом она сможет свалиться в гостинице, подложив подушечку под ноющую поясницу, прикрыв глаза и отпиваясь травяным чаем от ломоты в перебитых ребрах, — все потом. Сейчас она не калека, только что вышвырнутая из Ордена за ненадобностью. Она все еще его часть. И лучший боевой маг Ордена в своем поколении, хоть и бывший. Лучший просто потому, что остальные не дожили.
— Госпожа магичка! Госпожа…
— Леди магесса, — сухо поправила она мальчишку, бросившегося ей наперерез и явно перепуганного собственной дерзостью. — К старшим собратьям следует обращаться «лорд» и «леди» независимо от их происхождения. Что тебе, юноша?
— Госпожа… То есть леди магесса! А правда, что вы и есть эта? Ну, эта…
— Я безусловно эта, а не та, — усмехнулась Ло. — Выражайся яснее. Так кто я?
— Стальной Подснежник! — выпалил мальчишка и даже зажмурился, но тут же распахнул карие глазища, глядя на Ло с восторгом.
— Леди Лавиния Ревенгар к вашим услугам, юноша, — устало сказала Ло, уговаривая себя не сорваться.
Это мальчишка, просто мальчишка. А хоть бы и девчонка. Всем им, будущим мажатам, нужны герои. А из нее всенепременно сделают героиню, не может Орден упустить такой случай. Повесят портрет в аудитории, напишут биографию — и будут первокурсники-адепты заучивать жизнеописание магессы Ревенгар, в котором хорошо если одна строчка из дюжины окажется правдивой. И хорошо, если она сама до этого не доживет. Упаси Пресветлый Воин стать легендой при жизни.
— Да, меня и так называли, — вздохнула она, глядя в круглое конопатое лицо будущего собрата. — И что?
— Ничего, — смутился мальчик, судя по одежде, из небогатых купцов или состоятельных ремесленников. — Прошу прощения, леди. Я просто хотел поблагодарить вас. Мой старший брат — сержант третьего пехотного полка. Он был в Руденхольме. Моя мать… она молится о вас каждый день. Она сказала, если я когда вас увижу, поклониться вам от всей семьи.