Вот тогда-то Лиурия и решила обратиться прямо к императору, чтобы признаться в своих чувствах к его младшему брату и побыть его любовницей хотя бы одну единственную ночь. Что же, теперь её мечта сбылась и она могла выбросить из памяти всех своих любовников потому, что они идеально подходили друг другу по крайней мере в постели, а это уже немало. Покрутившись перед зеркалом, юная графиня выбежала из спальной на большой балкон, с которого открывался прекрасный вид на парк и взмыла в небо гораздо стремительнее, чем все, кого до этих пор спасали Хранители, на них ведь не было надето специального защитного комплекса. В то время, как девушка счастливо смеялась, взлетая в небо, затянутое зимними тучами, её любовнику было не до смеха:
— Но что в этом плохого? — огорчённо спросил он, выслушав гневную тираду, касающуюся того, что дав обет безбрачия, его святейшество даже и не думал усмирять плоть — Разве любовь может быть дурным поступком? Извините, Наставник, но если в юности я покупал любовь за деньги, то когда стал авеларом, женщины сами стали приходить ко мне и если они рожали от меня сына или дочь, то я никогда не бросал их на произвол судьбы. Теперь это всё в прошлом, ведь я нашел ту единственную, с которой смогу вступить в брак. Обет безбрачия я всегда считал самой большой глупостью, допущенной отцами церкви. Поэтому я вас не понимаю.
Наставник огорчённо вздохнул, такие его эмоции во всяком случае уловил Илсбур, и сокрушенным тоном сказал:
— Да, наверное ты прав, друг мой, — несколько минут назад его святейшество сам предложил Наставнику перейти на ты, как это было принято в высших кругах Алурско-Сайларической церкви и Вэйротанг принял это предложение, — я подхожу ратианцам с мерками жителей другой планеты, которые многие изречения приняли воспринимать буквально. У вас же, наоборот, их принято истолковывать так, как это кому-либо заблагорассудится.
Высший иерарх церкви тотчас ринулся в словесную атаку:
— Но это не так, брат Вэйротанг! Мы, сайларики, боремся как раз с теми, кто берёт на себя смелость толковать Святое писание Истура, а он своею рукой начертал на пергаменте, все авелары равны между собой и что верховный авелар и двенадцать его кариолов ничем не отличаются от авелара церковного прихода какой-либо деревушке, в которой живёт всего триста-четыреста человек. Моё верховенство для простых людей, в том числе и моего брата-императора, но не для авеларов и постановление двенадцати высших кариолов значит больше любого моего послания. В Святом писании так и сказано, что авелар может повенчать перед ликом Бога любую пару, но не имеет права повенчать другого авелара с женщиной, чтобы соединить их сердца законным браком. Но при этом в нём нет ни единого упоминания о том, что авелар должен смирять свою плоть и отказываться от любви. Мы просто не можем быть повенчаны, но среди нас, авеларов, давно уже ходят раз разговоры о том, что нас должны венчать выбранные людьми сайлары, так в Алурии называют выборных городских и сельских начальников, которые ведают всеми делами в своём районе. Поверь, брат Вэйротанг, мы следуем каждому наставлению Истура.
— Хорошо, я понял свою ошибку, брат Илсбур, — согласился Наставник и тут же спросил, — но я, прочитав Святое писание Истура, так нигде и не нашел, что он называет себя вашим Учителем. Ни первым, ни каким-либо ещё. Тем не менее вы мало того, что называете его Первым Учителем с большой буквы, так ещё и ждёте прихода Второго Учителя. Ты не мог бы объяснить мне, почему?
Его святейшество, уже облачённый не только в Хранителя, но и в новенькую, белоснежную сутану повышенной мощности встал из-за письменного стола, подошел к огромному книжному шкафу, взял с полки толстую книгу, раскрыл её, перелистал несколько страниц и чуть ли не торжествующе начал читать:
— В ночь перед казнью я сумел подкупить стражников и пробраться в темницу, где в каменном мешке томился в ожидании смерти Истур. Там я стал умолять его, чтобы он разрешил мне поднять восстание и свергнуть тирана, но Истур так сказал мне: «Сайлар, ты первый из всех моих кариолов и самый отважный. Брат мой, пусть свершится то, что предначертано моим небесным отцом. Я первый его посланник, но не последний. Разнесите весть обо мне по всему миру, доберитесь до самых отдалённых уголков Ратианы и поведайте людям, что Бог есть любовь и что они должны любить друг друга точно так же, как и мой небесный отец любит вас всех. В мире моего небесного отца всем угнетённым и попранным воздастся за их мучения сторицей. Раны их исцелятся, к ним прирастут отсечённые части тела и все они снова станут молоды». Это слова из Жития Истура от Сайлара, брат мой Вэйротанг. Из этого древнего сочинения, подлинник которого хранится в этом дворце, построенном на том месте, где некогда стояла та темница, мы и знаем, что после Первого Учителя рано или поздно придёт Второй. Сын Божий не называл себя Первым Учителем, но так назвали его после мученической смерти, воскрешения и вознесения на небо его кариолы. Разве в этом есть что-то необычное? Именно поэтому мы сразу же признали твоего первого Провозвестника, ведь он лишь подтвердил то, что уже было однажды сказано.