В просторной комнате стояло три стола. На всех столах находилось всё то же самое — Лейфон отличий найти не мог. Харли расчистил место на одном из столов и попросил Лейфона поставить туда ящик. В ящике лежало несколько предметов в форме брусьев. Харли неторопливо вынул брус угольного цвета. Затем достал из стоявшего на столе ящика с инструментами клемму и вставил в брус. Клемма вошла легко.
— Так, сначала подстроим рукоять меча. Ты ведь одной рукой работаешь? Сделать, чтобы и двумя можно было?
— Сделай, — послушно согласился Лейфон, понимая, что спорить бесполезно.
— Отлично. Держи.
Харли выудил что-то из кучи хлама на столе и передал ему. Это был полупрозрачный предмет с голубоватым оттенком. С одной стороны выходил провод, ведущий к машине.
— Сожми так, будто держишь меч.
Лейфон представил, что у него в руках меч, и сжал пальцы на ледяном брусе. Тот оказался упругим и не смялся. Внешний вид был обманчив, брус был на удивление твёрдым.
— Ух, а у тебя сильная хватка, — кивнул Харли, глядя на высветившиеся на экране цифры. — Ты и голыми руками можешь больно сделать.
Он выдвинул клавиатуру и ввёл цифры. Внезапно конец бруса, куда была вставлена клемма, преобразился. Он удлинился и расширился, постоянно меняя форму, пока, наконец, не превратился в то, что изображено на экране.
— Попробуй ещё раз.
Лейфон попробовал.
— Ну как?
— Неплохо.
Ничего не мешало. Все пальцы плотно ложились на рукоятку.
— Я ещё подкорректирую, когда определимся с общим весом. Так, с рукояткой разобрались. Теперь материал. Что предпочитаешь? У Нины чёрный дайт. Хорошая плотность, но пониженная проводимость. Если нужна скорость, лучше белый или зелёный. Я бы посоветовал белый. Если не знаешь, у меня есть образцы — будешь пробовать?
Не дожидаясь ответа, Харли вошёл в тестовую комнату и вынес оттуда кучу брусьев. Лейфона бросило в пот от одного вида этой кучи на полу.
— Ну, начнём пробы, — улыбнулся Харли, передавая брус Лейфону. Они здесь явно надолго.
Когда Харли его отпустил, солнце уже село на западе. Лейфон спешно вернулся в общежитие и прыгнул в постель. Поспал несколько часов, пока не сработал будильник. Привёл в порядок растрёпанные волосы, надел рабочую одежду и выскочил из общежития.
Сегодня его первый рабочий день.
Сжимая в руке карту, он добрался до подземного входа, расположенного вне жилого района. Дал студенту-полицейскому проверить разрешение на работу и вошёл внутрь. Прямо перед ним оказался лифт. Лейфон уселся в простом, огороженном металлической решёткой лифте, пока тот погружался в глубины города. Неописуемый запах машинного масла и прочих жидкостей становился всё сильнее и сильнее, пока лифт, наконец, не остановился, хорошенько тряхнув Лейфона.
Открылся тускло освещённый пейзаж. Сплетались многочисленные трубы и провода. Шестерни двигались вверх-вниз в собственном ритме. В одну сторону по стеклянным трубам, словно кровь, лился серний, в другую — вытекала отработанная жидкость.
Он находился под городом, в отделении центрального механизма. Перед Лейфоном лежало сердце региоса.
— Потрясающе…
Пока лишившийся дара речи Лейфон изумлённо разглядывал всё вокруг, с ним поздоровался проходивший мимо молодой человек, по-видимому, тоже совмещавший работу с учёбой. Лейфон последовал за ним к руководителю, после чего приступил к работе.
Его, как новенького, отправили мыть коридор. Вместе с другим новеньким он приступил к работе в этом лабиринте. Примерно через час они более или менее научились удалять подтёки со стен и устроили разделение труда. Так выходило легче. Пока Лейфон ходил вылить грязную воду и набрать чистой, напарник валялся на полу в полном изнеможении.
— Отдыхаешь?
— Угу, — донёсся слабый ответ. — Знаешь, тяжело. Я взялся за это, потому что деньги нужны, но не думал, что мыть полы может быть так трудно.
— Ты просто много сил напрасно расходуешь. Попробовал бы налегать не кистью, а всем телом? — посоветовал Лейфон. — Сберёг бы силы.
Но его обессиленный напарник смог только что-то промычать в ответ.
Ну и ладно, подумал Лейфон и, вооружившись чистой водой и моющей жидкостью, продолжил работу. Однообразие работы не удручало, оно позволяло опустошить разум, ни о чём не задумываться. Надо лишь сосредоточиться на движении тела, и поток внутри него поглотит сознание. Текущая в его жилах кровь необходима, чтобы в свою очередь открыть кэй-поток. А если сосредоточиться сильнее — кровь и кэй вместе хлынут к антителам внутри него.
Лейфон продолжал работать, наслаждаясь ощущением. К реальности его вернула почерневшая в ведре вода.
— Надо сменить воду, — пробормотал он.
— Мне тоже смени, пожалуйста, — внезапно раздался ответ.
Вздрогнув, Лейфон поднял взгляд на говорящего. Его ждал ещё один сюрприз.
— А я за это ужином угощу… Э, ты чего?
— Сэмпай, что ты здесь делаешь?
Перед ним стояла Нина. В такой же рабочей одежде. У её ног стояло ведро с грязной водой, в руках — щётка без ручки. Нос, щёки и даже волосы были в масле.
— Как это что, тоже подрабатываю. Что, трудно поверить? В общем, займись водой. Я куплю поесть. Встретимся здесь, — распорядилась Нина и ушла, оставив Лейфона в недоумении.
Когда несколько минут спустя он пришёл с чистой водой, Нина тоже успела вернуться.
— Спасибо.
На сон это было не похоже. Нина осуждающе смотрела на широко раскрывшего рот Лейфона. В каждой руке он сжимал по ведру.
— Ты как есть собираешься? Вёдра-то поставь. Бросай всё, у нас перерыв.
— Э, хорошо.
Он поставил вёдра на пол и поспешил к Нине. Они уселись на трубу.
Нина дала ему сэндвич.
Лейфон откусил большой кусок. Восхитительный вкус курицы, овощей и острого соуса взбодрил усталый организм.
— Очень вкусно.
— Самый популярный бэнто[7]. Всегда раскупают. Не успеешь вовремя — не достанется.
Еле заметно улыбнувшись, Нина вручила Лейфону бумажный стаканчик с чаем.
Чай был со льдом. Не слишком много сахара — было вкусно.
— Тоже купила?
— Нет, сама сделала, — покачала она головой, закручивая крышку бутылки. — Я не рассчитывала делиться, так как не знала, что ты здесь — пришлось сбегать за водой.
— Ой, прости.
— Ничего, просто учти на будущее. Напитки бери свои, здешняя вода ужасна на вкус.
Лейфон, забыв закрыть рот, рассматривал профиль Нины. Радостно уплетающая сэндвич девушка и перепачканные маслом прекрасные золотистые волосы совершенно не сочетались.
— Ты чего? Я не могу есть, когда ты так смотришь.
— Ой, прости. Я удивился просто.
— Чему?
— Всякому. Например, представить не мог, что ты здесь работаешь, и вообще…
Лейфон вдруг замолчал — он хотел сказать, что откусывающая огромные куски сэндвича Нина выглядит очень мило, но знал, что за такое ему не поздоровится.
— Да уж, для здоровья места хуже не придумаешь, — сказала она, к счастью, не заметив замешательства Лейфона. — Но платят тут и правда неплохо. Я бедная, мне такие деньги очень кстати.
Услышав слово «бедная», Лейфон вздрогнул.
— Удивлён?
— Ну, не то чтобы…
Но он действительно был удивлён. В ней ещё при первой встрече чувствовались не только свойственные военным гордость и выправка, но и характерная для высшего общества изящность.