— Ну, видишь ли… — стала объяснять Наруки, приглаживая растрёпанные порывом ветра рыжие волосы. — У меня просьба к Лейтону.
— И ты его сюда заманила? — уточнила Мифи, и Наруки смутилась.
— Ну да. Сюда, конечно, приходить не обязательно было. Можно было бы и так поговорить, если Лейтон не против…
— Трудная… просьба?
— Иногда трудная, иногда спокойная. Можно устать, а можно не устать вовсе. Но время точно отнимет.
— Загадка прямо.
— Да уж, — вздохнула Наруки. — Не моё это.
— Накки, тебе что… по работе помощь нужна? — спросила Мэйшэн, и Наруки грустно усмехнулась.
— Да, верно.
Помогать Наруки означает помогать городской полиции.
— Моя помощь? — вмешался в разговор сам Лейфон.
— Я не пытаюсь выкрасть тебя из взвода. У меня и полномочий-то таких нет. Просто военный факультет предлагает своих людей в помощь городской полиции. Сама узнала только когда работать начала. И таких людей сейчас не хватает.
— И нужен я?
— Да… Мой начальник знает, что мы знакомы. Хочет, чтобы я тебя попросила. Всё-таки первокурсник во взводе очень привлекает внимание.
— Но у меня работа в отделении центрального механизма…
— Конечно, я всё понимаю. И не настаиваю. Должность временная, то есть вызвать могут когда угодно, а платят не очень. Понимаю, что у тебя и так не лучшие часы работы и учёбы, а тут ещё я со своей просьбой…
Лейфон смотрел на подбирающую слова Наруки и догадывался, что она чего-то недоговаривает. Он не понимал, в чём дело, но чувствовал, что его отказ поставит её в затруднительное положение. Может, он и ошибался. Но ему казалось, что если он не согласится сейчас на просьбу Наруки, то потом так ничего и не узнает.
— Хорошо, я согласен, — ответил Лейфон, и больше всех удивилась сама Наруки.
— Ты не против?
— Да, ты… нет, все вы очень добры ко мне, и если я могу что-то сделать, я сделаю.
— Стой… Хоть я сама тебя уговаривала, можешь подумать два-три дня. Время есть.
— Да всё нормально. Думаю, ни в отделении центрального механизма, ни во взводе проблем не будет, если они узнают, чем я буду заниматься.
— Об этом я сама позабочусь. Это ведь я тебя попросила.
— Угу. На этом и закроем тему.
Наруки не выглядела убеждённой, но Лейфон хлопнул в ладоши, прервав разговор.
Он не предполагал, что вызовут его в этот же вечер.
— Прости.
— Ничего, — улыбнулся Лейфон Наруки, стоявшей рядом с нерешительным видом.
Они стояли на крыше гостиницы на окраине жилого района и смотрели вниз, на улицу.
Начальником Наруки в городской полиции был пятикурсник с сельскохозяйственного факультета. Звали его Формед Гарен. Невысокий, но крепкого телосложения, он беспокойно рассматривал какую-то лабораторную жидкость.
— О, это ты… Прости за беспокойство. Будем знакомы.
У него был взгляд человека, с которым непросто сдружиться, но неприязни он не вызывал. Большой и грубой, как у кузнеца, рукой он осторожно и даже с некоторой нежностью поставил лабораторный стакан на стол.
— Перейду сразу к делу — нужна твоя сила.
— Хорошо.
Лейфон ничем не выдал своего удивления. Это, по-видимому, и было то, о чём Наруки недоговаривала.
— Я бы хотел объяснить подробно — ты вечером свободен?
— У меня работа в отделении центрального механизма, если как-то уладите — я в вашем распоряжении.
— Отлично, поговорю с ними. Постараюсь убедить, чтобы из оплаты не вычитали. И в любом случае ты получишь вознаграждение от городской полиции.
— Нет… ну что вы…
— Мы же всё-таки студенты. При такой жизни создаваемые трудности должны компенсироваться, — отрезал Формед, не давая Лейфону возразить. — А воровство плодов кропотливой студенческой работы нельзя оставлять безнаказанным.
Последние слова Формед произнёс с плохо скрываемой яростью.
И вот они вдвоём стояли на крыше под ночным небом, наблюдая за гостиницей.
— Выходит, на этом тоже деньги делают, — удивлённо пробормотал Лейфон, не прекращая наблюдения с крыши гостиницы.
Совсем рядом с гостиницей находилась хоробусная остановка для покидающих Целни. Большинство пассажиров составляли те, кто переезжал в другой город; на втором месте, как правило, остановившиеся в городе на время. Были ещё торговые караваны, передвигавшиеся от одного города к другому. Бывали, хоть и редко, настоящие бродяги. Все районы Целни были населены студентами, и свобода перемещения путешественников ограничивалась. Специально для них строились гостиницы.