— Это и есть мир, который он видит?
Она оказалась один на один с этим исчадием, и её охватил страх. Задрожали ноги. Без кэй она была совершенно беспомощна. Впрочем, она не знала, как бы здесь помогла кэй — наверное, разница в силе людей и гряземонстров слишком велика.
А Лейфон дрался с ним в одиночку.
— Но больше я тебя одного не отпущу, — сказала она, обращаясь к подчинённому, которого рядом не было. Но он её, скорее всего, слышит. — У тебя есть я. Есть товарищи.
Раздался новый звук. По сравнению с шумом, который производил гряземонстр, звук был совсем тихий, но эхо ещё долго его повторяло. Кусок одной из стен ущелья отвалился.
Это был выстрел Шарнида. Отстреленный кусок вызвал обвал камней и песка. Мгновенно возникшая лавина пошла прямо на гряземонстра. Он взревел.
Лавина направлялась и к Нине. Она резко взлетела. Нина была обвязана длинной тонкой нитью — стальной нитью. Она преодолела высоту ущелья почти мгновенно, но успела заметить. В обратном направлении, вниз метнулась тень — Лейфон. Он падал, сжимая в руке огромный, потрескавшийся меч. Просто падал, прямо на заваленного, обездвиженного гряземонстра.
Нина оглянулась посмотреть, сработал ли план.
Эпилог
В продолжение прошлого письма.
Начинаю понимать, почему ты вначале писал так часто. И сразу хочется получить ответ, правда? Но расстояние между нами всё усложняет… Так мучительно, что слова, которые я раньше могла услышать от тебя сразу, теперь приходят в виде букв, которых ещё надо дождаться.
Как я уже писала, жизнь моя довольно однообразна. Но приходится выучивать много нового, бывает трудно.
Прочёл ли ты прошлое письмо? Я пишу это после ухода хоробуса, поэтому думаю, что то письмо придёт раньше, но, быть может, как-то выйдет, что раньше дойдёт именно это. Не знаю, бывает ли так.
Последнее время вижу один и тот же сон. Мы с тобой, немного повзрослевшие, живём в приюте. Я с трудом встаю по утрам, но ты меня будишь, мы вместе готовим для всех завтрак, ты помогаешь отцу в додзё, я надеваю костюм и бегаю по делам… Такой маленький кусочек будущего. И каждый раз ты уходишь, надев бело-серебристый доспех Обладателя Небесного Клинка, а я тебя провожаю и просыпаюсь. После такого утром немножко грустно.
Я люблю Лейфона, который занимается Военным Искусством, но не люблю Лейфона, владеющего Небесным Клинком. Горжусь Лейфоном, сражающимся за нас всех, но не люблю Лейфона, в одиночку идущего туда, где поджидает опасность. Знаю, я капризная. Но я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности, это правда.
Лейфон, из писем я поняла, что у Целни проблемы. В Грендане сложно представить, что угрозу представляют не только гряземонстры, но ведь такое и правда даже с нами может случиться.
На военном турнире сделай всё, что можешь. А вот в боях с гряземонстрами лучше не делай.
В бою с гряземонстром иначе нельзя… Да, так ты ответишь. Когда встаёт вопрос жизни или смерти, нельзя выбирать, что ты будешь делать, а что не будешь. Да, знаю. И всё-таки не делай. Сложно это, даже не знаю, как объяснить.
Скажу другое. Я хочу, чтобы ты вернулся в Грендан. Да, наверное, я хочу сказать именно это. Необязательно возвращаться военным. Неважно кем. Хочу, чтобы ты вернулся. Шесть лет это долго, но я буду ждать твоего возвращения.
А пока придётся обойтись письмами. Хоть я и не знаю, насколько они смогут сократить разделившее нас расстояние.
Ну, вот и всё.
Моему дорогому Лейфону Вольфштайну Альсейфу
Лирин Марфес
— Уу, железка проклятая, — снова проворчал Шарнид посреди пустыни.
— Не говори так. Скажи лучше спасибо, что досюда доехали, — возразила Нина, но сама не была уверена в справедливости сказанного, так как тоже впервые отъехала так далеко от города.
Лэндроллер остановился в пустыне.
— Раз уж мы обсуждаем, кто что должен говорить, нам сейчас положено триумфальное возвращение. А таких сцен ты в кино не увидишь.
— Это жизнь, а не кино. Лучше поторопись, а то до заката не вернёмся. А питание кончилось.
— Если так не терпится, может, поможешь немного?
— Ужасный ты человек, больную работать заставляешь.
— Ладно, ладно, всё сделаю, ваше высочество.
— Хм.
Шарнид присел на проколотое колесо и устало повёл плечами. Потом, кажется, вздохнул.