Прежде ему казалось, что он стоит по другую сторону стекла, но сейчас чувство было другое. Поражал сам факт отказа. И в то же время…
— Ну, тогда я пойду, — послушно сказал он и, презирая себя за эту послушность, вышел из раздевалки.
* * *
Захлопнувшаяся за ним дверь словно оборвала их отношения — этот звук будто пронзил грудь Нины. Она потрясла головой, прогоняя воображаемую боль.
— Что я делаю?
Она знает. Но раз знает, почему спрашивает себя?
— Колебаться нельзя.
Когда мысли завели в лабиринт, из которого она не могла найти выхода, Нина оборвала мысли. О будущем можно гадать, но его нельзя предсказать. Точно известно лишь то, что каждый человек когда-нибудь умрёт. И то неизвестно когда. Даже зная все факторы, предсказать можно лишь очень недалёкое будущее. Её же собственное будущее, если исходить из того, что сейчас точно известно, предсказать очень непросто. А значит, остаётся лишь верить в свою правоту.
— Пойти, что ли, в тренировочный зал?
Она выразилась ясно, и Лейфона там быть не должно.
В противном случае пришлось бы искать другое место.
— Хм?
Вставая, она заметила что-то под скамейкой.
Сделано. Ей удалось незаметно подложить письмо под портфель Лейфона. И теперь, может быть, он решит, что, может быть, случайно принёс его в портфеле. Она неумело заклеила конверт, и Лейфон, может быть, ничего и не заподозрит. В конце концов, он же до смешного невнимателен.
Мысленно улыбнувшись, но сохраняя вечно серьёзное выражение лица, Фелли победно вскинула сжатую в кулачок руку и пружинистым шагом вышла с площадки.
* * *
Наступил вечер, потом его сменила ночь. Лейфон снова пришёл на боевую площадку. В темноте неосвещённой площадки трещали, тревожа ночной воздух, спрятавшиеся в кустах насекомые. Виднеющиеся возвышения площадки будто парили в чёрной пустоте.
В руке Лейфон держал меч, который принёс Харли. Сжимал рукоять огромного, тяжёлого, опутанного проводами меча и ждал, пока глаза привыкнут к темноте.
Он резко выдохнул. Пропустил внутреннюю кэй через всё тело и начал движение.
Сначала он повторял базовые удары, которые опробовал ещё в тренировочном комплексе. Поднялся сильный ветер, которого прежде на площадке не было.
Вес меча сбивал центр тяжести Лейфона. Тогда он стал подстраиваться под движения меча, смещая центр тяжести. Чтобы не позволить весу меча управлять своим телом, Лейфон сам двигался вслед за мечом. Он использовал это движение.
Через некоторое время он уже не мог оставаться на одном месте и стал метаться по площадке, не прекращая удары. Перемещался туда, куда его тянул зажатый в руке груз.
А ещё через некоторое время стал контролировать свои перемещения. Хаотичность исчезла, площадка позволила за короткое время сделать большой шаг вперёд. Движения Лейфона теперь полностью отличались от тех, что были в начале. Это уже не были базовые приёмы.
Он взмахнул мечом, и ноги оторвались от земли — он оказался в воздухе. Перевернувшись в полёте, он воспользовался инерцией меча для нанесения следующего удара. Отдача от него, в свою очередь, дала энергию, которую он использовал для ещё одного удара. Во время всей этой цепочки он почти не касался земли.
Меч воткнулся в землю, и Лейфон остановился. Не обращая внимания на брызнувший фонтан песка, он сосредоточил кэй в ногах. Внутренняя кэй, кэй-вихрь. Он укрепил ноги, и Лейфон прыгнул вверх. Грациозно развернулся в воздухе и стал наносить удары. Пока он летел к земле, сила меча, словно маятник, бросала его из стороны в сторону.
Он приземлился и снова прыгнул. Он прыгал снова и снова, и понемногу время спуска стало возрастать. Управлять весом меча в воздухе оказалось намного сложнее, чем стоя на земле. Лейфон не прекращал попыток, стараясь научиться контролировать клинок.
Он остановился, сделав больше десятка прыжков. Сделал очень долгий выдох, рассеивая скопившуюся кэй. Площадку залил свет, словно вознаграждая его за труды.
— Знаешь, у меня… просто слов нет, — произнёс подошедший Харли. Его сопровождали Фелли и Кариан. — Ну, как ощущения?
Лейфон честно описал свои впечатления. Харли кивал и делал пометки в блокноте.
— Похоже, изобретение оказалось удачным? — вставил Кариан, дождавшись паузы в разговоре.
— Никаких проблем. Когда Лейфон поступил, основная теория была уже готова. Вопрос лишь в том, будет ли работать настоящий, когда его изготовим. Ну, в крайнем случае понадобятся мелкие доработки. Им мало кто способен орудовать, и я даже не предполагал, что появится повод его создать, — пояснил Харли и помрачнел.
Наличие гряземонстра держалось в тайне, но от изобретателей скрывать такое нельзя, так что команда Харли была в курсе. Но даже остальные члены взвода, то есть Нина и Шарнид, ничего не знали. Лейфон попросил Харли ничего им не рассказывать.
— Такова судьба города, придётся ей подчиниться.
— Вы правы, но судьба эта мне не по душе, — вздохнул Харли, прогоняя мрачные мысли.
— Кстати, а ничего, что разработчик базовой теории не пришёл посмотреть?
— Он чудак. Потрясающее знание мечей и золотые руки, но ужасный характер.
— Наверное, настоящий творец?
— Что вы под этим подразумеваете? По-моему, чудак он и есть чудак.
— Ха-ха-ха, ты жесток.
— Сами согласитесь, если встретите.
По пути к выходу Кариан задержался, чтобы закрыть площадку, а когда они вышли, Харли сообщил, что его товарищ, наверное, до сих пор в лаборатории… И чтобы встретиться с этим изобретателем, имя которого Харли так и не назвал, он отправился в лабораторию алхимического факультета. Лейфон и Фелли остались ждать Кариана. Они стояли на освещаемой тусклым светом уличных фонарей безлюдной улице перед боевой площадкой.
— Любишь ты всем помогать, — со вздохом прошептала Фелли.
— Но ведь больше некому, верно? — грустно улыбнулся Лейфон, и Фелли изучающее на него посмотрела.
— Может, конечно, и так, но тебе не кажется, что ты просто сдался?
— Сдался?
— Отказался от цели, ради которой приехал.
— …
— Разве ты не хотел жить нормальной жизнью?
— Я от неё и не отказываюсь.
— Тогда зачем взялся за это задание?
— Ну… — он отвёл взгляд. — Выбора нет, самцы очень опасны.
— Пусть так. Но когда ты разберёшься с гряземонстром, появится что-нибудь ещё, разве нет?
— Возможно.
Возразить было нечего, и улыбка Лейфона стала неловкой. Вне города обитают гряземонстры. И число их огромно.
— Человечество как-то без тебя справлялось, не считаешь, что и теперь обойдутся?
— Человечество — это слишком широкое для меня понятие. А если что-то могу только я, то я и должен, верно?
— А ты уверен, что иначе никак?
— А?
— Можно ведь победить, если не бояться потерь? Ты сам говорил. Пусть и с жертвами, но победить можно.
— Можно. Но я считаю, что неправильно бездействовать, если что-то можешь.
— …
— Прости.
— Ничего. Сама знаю, я из тех, кто будет бездействовать.
Лейфон смотрел на профиль Фелли.
— И я не считаю, что это подло, — сказала она. — Таковы мои убеждения. Мой выбор. И я не буду о нём сожалеть до самой смерти, что бы ни думали окружающие.
Лейфон чувствовал силу её убеждений. Она жила в плену способностей, обладать которыми не хотела. Но объявила войну собственной судьбе. Неизвестно, можно ли её выиграть — но воля к победе у Фелли была. И Лейфон не винил её за такой выбор.
— Но я не хочу, чтобы из-за моего бездействия кто-то погиб. Например, ты, сэмпай.
— Что?
— Я и в Грендане всё пытался решить в одиночку. Мне не было дела до тех, кто считал меня подлым и презирал. Я просто не понимал, почему про меня говорят такое.
Но он не знал, хотели ли обитатели приюта, чтобы Лейфон делал то, что делал. Он не спрашивал. Незачем было спрашивать. Он считал, что и так знает. Быть может, он ошибался. Кончилось всё переездом в Целни. Лейфон не держал ни на кого зла.