— Нина Анток с третьего курса, значит? — уточнил врач, недовольно качая головой.
Судя по сонному виду, его явно вытащили из постели, но в этом ли крылась причина его недовольства, сказать было трудно.
Лейфон молча кивнул.
— Надо же, кто бы мог подумать, что третьекурсница военного факультета может вырубиться как какой-нибудь новичок.
— Скажи… а это серьёзно?
— Ослабленная работа внутренних органов, недоедание, перенапряжение мышц… Слабость всего организма. Причина проста, перенапряжение кэй-артерии.
Так и знал, подумал Лейфон, но промолчал.
— Кэй может укреплять весь организм и производить лечебный эффект, но для выработки самой кэй нужна нормальная работа человеческого организма. У военных выработкой кэй занимается отдельный орган, но общий принцип тот же. Более того, военные в этом плане более уязвимы. Это жизненно важный орган, как сердце или мозг, — пояснял врач, неторопливо втыкая новые иголки в спину больной.
Плотная линия иголок шла вдоль позвоночника с поясницы вверх, и одна за другой продолжали появляться новые, словно рисуя какую-то карту на всём её теле.
— Но даже с повреждённым мозгом человек может жить в вегетативном состоянии. Повреждённое сердце, если действовать быстро, можно заменить на искусственное. Так что это единственный незаменимый орган. Если сломается — всё. Его надо беречь, я вроде бы объяснял на занятиях, — бормотал он со скучающим видом, ни на секунду не прекращая орудовать тончайшими иглами.
В школьном городе нет профессионалов, но врач производил впечатление весьма умелого специалиста.
— Она поправится?
— Ничего смертельного. Я как раз усиливаю её кэй-поток с помощью игл, — пояснил врач, и Лейфон почувствовал облегчение.
— Но какое-то время ходить не будет. О следующем бое взводов и речи быть не может.
— Правда?
— Хм? Не очень-то ты удивлён.
— Меня это мало волнует.
— Похоже, слухи о чудном новичке из семнадцатого взвода не врут.
Обо мне уже и слухи ходят, подумал Лейфон, наблюдая, как работает врач. Иголки расходились от поясницы и доходили до пальцев на руках и пяток на ногах.
Врач воткнул последнюю иголку в левую пятку и размял плечи.
— Иглы через час вытащат, дальше обычный режим. С завтрашнего дня она не моя пациентка, — сообщил он напоследок и, похлопав Лейфона по плечу, ушёл.
Медсёстры отрегулировали температуру помещения с учётом обнажённой спины Нины и тоже ушли. Нина продолжала спать. Пока Лейфон её нёс, дыхание девушки было тяжёлым, но сейчас успокоилось. Он облегчённо вздохнул и вспомнил, что в коридоре ждут три подруги.
Он вышел в коридор, сообщил, что у Нины всё хорошо, и они могут идти домой. Скоро рассвет, надо в школу.
— А ты?
— Немного побуду и тоже пойду.
— Что-нибудь… нужно?
Он непонимающе посмотрел на Мэйшэн.
— Ей же в больнице… вещи понадобятся?
— А…
— Лейфон всего, что надо, не соберёт, — заявила Мифи. — Нет, лучше мы сами, после занятий принесём.
— Спасибо.
— Брось, это всё, что мы можем, — отмахнулась она, когда благодарный Лейфон провожал их к вестибюлю.
В вестибюле уже ждал Харли. Девушки ушли, а бледный парень подошёл к Лейфону.
— Как Нина?
— Спит.
— Ну и… что с ней?
— Говорят, следующий бой пропустит.
— Что поделать, — Харли тоже смирился довольно легко.
Узнав, что с Ниной всё хорошо, он вздохнул с облегчением.
— Но жалко, правда?
— Главное — это турнир, верно?
— Ты прав.
Ответ Харли подбодрил Лейфона. Он был равнодушен к этому бою, но Нина, возможно, не была. Он беспокоился.
— Я связался с нашими, они, наверное, скоро подойдут… Впрочем, они ведь не из тех, что сразу бегут сломя голову? — беззлобно заметил Харли, пожимая плечами.
Они вернулись в палату. Харли охнул, увидев истыканную иголками Нину, но убедился, что она спокойно спит, выдохнул и расслабился.
А потом быстро перевёл взгляд на стену. И покраснел.
— А нельзя её накрыть, ну, простынёй хотя бы?
— Медсестра не накрыла, а без спросу как-то…
Лейфон понял замешательство Харли и почувствовал, как его лицо тоже начинает гореть.
Раздался тихий стук, вошла Фелли.
— Что вы делаете? — ледяным голосом поинтересовалась она, обнаружив двух молодых людей, которые разглядывали стену и старались не замечать сверкающую белизной больничную рубашку, а главное, прижатую к койке грудь пациентки.
Но парни словно язык проглотили, и Фелли, утратив к ним интерес, перенесла внимание на Нину. Убедившись, что всё в порядке, Фелли приблизилась и стала изучать лицо спящей.
Фелли была уже в форме. Время было предрассветное, но ни по причёске, ни по одежде нельзя было сказать, что она только что встала.
Она перевела взгляд с Нины на украдкой смотревшего на них Лейфона. Тот поспешно отвёл взгляд обратно на стену.
— Озабоченный.
— Я ничего не видел.
— Раз оправдываешься, точно озабоченный, — ответила она, и Лейфон мог только простонать в ответ. — Ладно, мне-то что. Есть дела поважнее.
Она посмотрела на Харли и вытащила из портфеля большой конверт.
— Брат передал.
Лейфон взял конверт и тут же стал изучать содержимое. Он уже догадывался, что там находится. Посмотрел на мгновенно посерьёзневшего Харли, потом на Нину. Вот, значит, как, подумал он. Фелли так рассматривала Нину для того, чтобы убедиться, что она спит.
В конверте, как он и ожидал, находился снимок.
— Говорит, снимок с повторно запущенного беспилотника, сделан прошлой ночью.
На снимке было то же, что и на первом. Этот был чётче — наверное, из-за близости к городу. И теперь ошибки быть не могло. Высоко на склоне горы кто-то сидел. Он, возможно, спал — крылья на спине сложены, длинное тело свёрнуто.
Гряземонстр. Самец… в какой стадии? Лейфон не мог разглядеть. По снимку понять было невозможно.
Хорошо бы он и дальше так спал. Мечты мечтами, но что теперь делать?
— Город… Целни не изменил курса?
Обнаружив гряземонстра, город пытается избежать встречи с ним. Так делают все региосы мира, и Целни не исключение.
— Целни курса не изменил, — покачала головой Фелли. — Если не изменит и дальше, послезавтра окажемся в зоне обнаружения гряземонстра.
Послезавтра… выходной и бой взводов. Похоже, бой взводов для них отменяется при любом раскладе.
Лейфон вздохнул, не зная, что ещё сказать. Он вложил снимок обратно в конверт и вернул Фелли.
— Адамантовый дайт готов, можно брать хоть сейчас, — сообщил Харли.
— Говорят, уже закончена работа над новым спецкостюмом для боя вне города. Брат просит, если возможно, отправиться завтра вечером, — добавила Фелли.
— Хорошо, — тихо согласился Лейфон.
Адамантовый дайт… Так, значит, его назвали. Он и не знал. Впрочем, какая ему разница? Но вслух Лейфон ничего не сказал.
— Страшно? — спросила вдруг Фелли.
— Что?
— Драться с гряземонстром.
— Вообще-то…
Страшно, хотел сказать он, но прикусил язык. Не потому, что боялся потерять лицо. Просто на пристальный взгляд бездонных серебристых глаз Фелли он смог ответить лишь вздохом.
— Раньше ты меня об этом не спрашивала.
— Да… Верно.
Тонкие губы сомкнулись, так как серебристая девушка сама не знала, что хочет сказать — а потом, словно передразнивая Лейфона, тоже вздохнула… во много раз печальнее и красивее.
— Сможешь ли ты остановиться? — прошептала Фелли, ещё раз убедилась, что Нина спит, и вышла из палаты.
Глава 5. Жизненные обстоятельства
В облегающем костюме было прохладно. С виду казалось, что в нём будет жарко, но когда Лейфон надел костюм, иллюзия развеялась. Он на удивление неплохо проветривался. Удивляться, впрочем, не стоило — Лейфон повидал подобное ещё в Грендане.
Костюм не пропускал загрязнители, так как предназначался для боя вне города. Ткань просвечивала, что было заметно при ярком свете. Сверху Лейфон надел доспех. Попробовал подвигаться и с облегчением обнаружил, что ничего не мешает. Работа над новым костюмом велась до последнего дня, так что прежде надевать его не приходилось.