Был выходной, первая половина дня. Нина отложила книгу.
— Что читаешь? Учебник! Да к тому же «Основы Военного Искусства, часть первая»… Чего это ты вдруг?
Она кивнула, разглядывая два дайта на поясе Шарнида.
— Я должна кое-что повторить.
— Ха-ха, уже и в обморок свалилась, а всё не успокоишься, — удивлённо пожал он плечами.
— А как же ты, сегодня же бой? Не будешь смотреть?
— Если тебя это так заботит, принесу потом диск. День внезапно оказался свободен, свиданий не назначено, делать нечего.
Вот и пошёл бы бой смотреть, хотела сказать Нина, но промолчала. Харли, стоявший за спиной Шарнида, улыбался невесело. Не чувствовалось в его улыбке обычной бодрости, и Нину это беспокоило.
— Но надо же было свалиться от переутомления. А главное, всё зря. Командир, мы склоняем головы.
— Я раскаиваюсь.
— Нет, нет, — остановил Шарнид погрустневшую девушку. — Я тебя стыдить не собираюсь. Тут ты, наверное, сама отлично справляешься. А я сюда, вообще-то, о другом поговорить пришёл. Ты извини, но больничный визит сейчас не самое важное.
— О другом?
Шарнид зачем-то выхватил дайты.
— Наверное, будет странно услышать такое от человека, которого однажды выгнали из взвода… — сказал он, ловко крутя дайты в обеих руках. — У всех есть тайны, но тайны бывают пустяковые и не очень. Пустяковые — это нормально, а вот те, которые не очень… Да?
Движение было мгновенным. Прежде, чем присутствующие успели что-либо понять, дайты восстановились в боевое состояние, и оба огнестрела смотрели на Харли.
— Шарнид! — вскрикнула Нина.
Шарнид продолжал улыбаться, Харли же застыл на месте.
— И если товарищ скрывает такое, я лишаюсь свободы маневра. Ведь приходится думать, не получу ли я удар в спину. Вот ты, например, сейчас думаешь: а вдруг я случайно выстрелю? Ну, для примера.
Взгляд Шарнида был устремлён в точку, где дайт прижимался ко лбу Харли. Он хочет сказать, что не доверяет Харли?
— Ерунда, — отрезала Нина. — Я Харли с детства знаю. Не может он меня предать.
— В его навыках я не сомневаюсь. И предателем его не считаю. Но нас с тобой, кажется, перестали считать за часть команды.
— Что? — переспросила Нина, потеряв нить разговора, и посмотрела на Харли.
Его лицо теперь было не таким напряжённым — было заметно, что он смирился с неизбежным.
— Харли?
— Прости.
— Оружие, которое вы недавно так поспешно сделали, предназначалось специально для Лейфона, верно? Зачем нужна такая громадина?
А ведь и правда… Нина вспомнила, как Харли приносил большой макет в тренировочный зал. Но никаких подозрений у неё не возникло, пока Шарнид не озвучил свои. Вот насколько она была занята собственными проблемами.
— Лейфон и так до смешного силён, зачем давать ему такое оружие? Я примерно догадываюсь, и тот факт, что Фелли-тян с вами, подтверждает мои догадки — но всё же хотелось бы услышать именно от тебя, — потребовал Шарнид.
Нина молчала… Не в силах вымолвить ни слова, она лишь пристально наблюдала за разворачивающимися событиями.
— Прости, — снова извинился Харли и сжал губы.
Потом слегка дрожащие губы раскрылись вновь, и Нина позабыла о необходимости дышать. Так она и слушала его рассказ, затаив дыхание.
А через некоторое время…
Медсестра принесла обед, увидела, что палата пуста, и в растерянности убежала.
* * *
На место он прибыл чуть позже полудня. Выпил питательный коктейль из трубочки и стал уточнять переданную чешуйкой Фелли информацию.
Перед ним в небо упиралась высокая, крутая гора, с виду совершенно неприступная.
На фейс-скоуп поступило изображение.
Гряземонстр был словно намертво прибит к горе. Он находился примерно в том же положении, что и на втором снимке. Тело слегка раздулось, но было скорее змеевидным. Из спины вырастало два крыла, похожих на крылья насекомых. Потрёпанные, покрытые грязно-зелёными жилками крылья были настолько безжизненны, что ветер легко сгибал их и едва не ломал. Вдоль всего изогнутого тела торчали суставчатые ноги. Когти на их концах за гору не цеплялись. По-видимому, ноги дегенерировали и перестали функционировать. По бокам головы располагались фасетчатые глаза. Они были зелёного цвета, сверху покрытые тонкой белой пеленой.
Человек… Добыча, гораздо более питательная, чем загрязнители, оказался поблизости, но гряземонстр не реагировал. Словно он был мёртв.
Но откуда тогда этот внезапно пробежавший по спине холодок?
— Ну как? — раздался над ухом голос Фелли.
— Четвёртая или пятая стадия. Если судить по дегенерировавшим ногам.
— Как это?
— Гряземонстры теряют ноги при каждой линьке… Да, кроме тех, которые становятся самками, эти откладывают яйца под землёй.
Лейфон слез с лэндроллера и снял с портупеи два дайта. В правую руку взял адамантовый.
— Старые особи остаются вообще без ног. Это называется первой стадией старения. Тело получает способность летать. Это их самая ужасная форма. После наступает вторая стадия старения, и здесь их разнообразие возрастает. Единой формы нет.
— Фонфон?
Он слегка размял затёкшее от поездки тело. Суетиться смысла не было. Лейфон понемногу стал пускать внутреннюю кэй. Позволял телу привыкнуть.
— У них нет единой формы, и по силе они тоже разнятся. Поэтому с гряземонстрами второй стадии старения надо быть особенно осторожными. А с остальными работают обычные методы.
— Ты чего? — спросила Фелли, в голосе чувствовалось замешательство.
— Они редко встречаются, так что вам, может, и знать-то не нужно. А может, вы и не отличите. Но знание важно само по себе. Тот, кто знает, может и предпринять что-нибудь. На второй стадии старения есть те, что перестают быть агрессивными и не нападают без причины.
— Фонфон… Почему ты всё это говоришь?
— Потому что это могут быть мои последние слова.
Раздался треск. Казалось, трещит разрываемый воздух — но за этим громким звуком угадывался и более зловещий, похожий на чьё-то дыхание. Лейфон почувствовал, что холодок превратился в острые иглы.
Звук издавал гряземонстр. Раскрытые крылья начали с треском крошиться. Слой за слоем осыпалось чешуйчатое облачение, покрывавшее туловище. Фасетчатые глаза выскочили и скатились по склону.
— Поступило сообщение, — раздался внезапно голос Фелли. — Целни изменил курс, город внезапно сделал резкий поворот.
— Понятно…
Теперь стало ясно, почему Целни не меняла направления. Она просто не заметила гряземонстра. А может, приняла за мёртвого. Но теперь заметила и стала менять курс.
— Фонфон… Что это…
— Линька. Я раньше не видел, но тут не ошибёшься.
— Целни изменил курс… Уходи! — крикнула Фелли, но Лейфон её не послушал.
— Ресторейшен 01, — скомандовал он.
Дайт в левой руке восстановился. Клинок сапфирового дайта прорезал воздух.
— Слишком поздно. Он поджидал здесь. После линьки… организм гряземонстра трансформируется, и он становится голоднее обычного. Поэтому он до последнего сдерживает линьку в надежде, что поблизости окажется добыча. Гряземонстр первой стадии старения особенно агрессивен, потому что очень голоден.
Бежать теперь нельзя. Гряземонстр ждал, полагаясь на обоняние, пока добыча не подойдёт слишком близко. Остаётся лишь драться. Лейфон увеличил количество и плотность пропускаемой через себя кэй.
Спина сидящего на горе гряземонстра разделилась надвое. Оттуда, где спина разделилась, потекла густая жидкость. Она полилась вниз по склону многочисленными ручейками.
Низкий рёв сотряс воздух. Перерождённый гряземонстр испустил свой первый крик, вылез из оболочки и распахнул блестящие, покрытые влагой крылья. Ярко-красные крылья контрастировали с небом. Новое, выходящее из оболочки туловище стало сокращаться. Оболочка ритмично затрещала, ей вторили крики гряземонстра. Окутывавшая голову слизь стекла единым сгустком. Появившаяся голова не была похожа на прежнюю. Длинная выступающая челюсть, острые, торчащие наружу зубы, глаза цвета сапфира, напоминающие человеческие… Гряземонстр был похож на насекомое.