– Немедля разошлю гонцов по округе. Только вот войск у нас тут… Около трёх тысяч новобранцев, которые даже не умеют держать в руках копьё. Примерно две тысячи дворцовой гвардии. Пятьсот человек личной армии рабов его светлости. Если заберём охрану аристократов – может, наберём ещё порядка тысячи.
– А вооружить народ?
– Кто нам позволит?
Оба горько усмехнулись…
…Доброга, улыбаясь вышел из шатра – этот корёсец рванул из лагеря славов, словно ужаленный! Тем лучше. Откровенно говоря, наместник Провинции Восходящего Солнца перестраховывался. Воевода почему то думал, что здесь сильное и могучее царство. А в реальности – истощённая непрерывной засухой, непрекращающейся войной и беспределом аристократии страна и измученный до последнего предела народ… Так что просителями славы выступать не будут. Просто возьмут то, что им требуется. Тайники уже добыли карты Корё, поскольку местные чиновники очень серебролюбивы. И одно место ему, Доброге, нравится. Пожалуй там и будет поставлена крепость Державы… Снова усмехнулся. Нет, таких, как этот Чхве У, надо ломать! И сразу. Привыкли тут… И почему все перед ними так лебезили? И Си Ся, и Ляо, и чжуржэни… Но не славы!.. Взглянул на скрытый, с редкими огнями город, поднимающийся где-то там вдалеке в гору. Ему кажется, или в Тобане, расположенном почти на вершине, началась суета? Нет. Действительно. Крохотные точки факелов начали двигаться. Ага! Засуетились! Ну-ну! Завтра, ближе к полудню монголы уже будут под стенами вашей столицы. И тогда посмотрим… Врагов подойдёт порядка тридцати тысяч. Около десяти тысяч конницы, и двадцать тысяч пеших. Остальные – осаждают крепости, добывают рабов и пищу. Это ещё порядка семидесяти тысяч воинов. Местные смогут выставить против этих не больше пяти тысяч солдат. Так что победить корёсцы никак не смогут. Будет мясорубка… Доброга вспомнил, как пять лет назад он был у чжурчжэней с торговым караваном луров. Как раз армия освободила город, перед тем захваченный монголами… Эту картину славу не забыть в страшных снах. Разозлённые упорным сопротивлением монги вырезали население города подчистую. Иссечённые тела, расчленённые туши животных, подвергнутые изощрённым пыткам трупы детей, женщин, стариков… Живых не было. Привычная для степняков тактика запугивания. Как ни противно, но придётся молча стоять и смотреть, как монголы вырезают население Согёна… Всегда во время войны больше всего страдают простые люди. А здесь, в Корё – все они ещё и рабы! Свободны лишь аристократы, да богатеи с монахами. И то – не все. Что за проклятое место… Однако… Город оживает… Загораются огни внизу, в бедных кварталах, да и повыше – в богатых… Даже нищий сарай их императора осветился. Вот и гул голосов начал помаленьку, возникнув, нарастать… Поднёс к глазам дальнозоркую трубу, навёл резкость. Точно – из распахнувшихся ворот Согёна в разные стороны помчались всадники. Послали гонцов. Но вы, ребята, опоздали… Вам точно не отбиться…
От наблюдений и раздумий посла оторвали вернувшиеся тайники.
– Воевода, местные встревожены.
– Я им сказал о приближающихся монгах. Вот и засуетились.
– А мы…
– Смотрим и наблюдаем. Если ордынцы попробуют на нас напасть – ответим!
– И позволим степнякам вырезать всех?!
– Они не хотят иметь дела с Империей. Потому – просто смотрим, и ничего не делаем.
Он нажал на последние слова. Потом, после короткой паузы, распорядился:
– Пусть собирают Охранный Город. Времени у нас не так много. И воды побольше запасите.
– Сделаем, воевода.
…Исчезли в темноте, словно их и не было. Через минуту задвигались люди. Большая часть, конечно, продолжала отдыхать. Работала лишь малая толика из тысячи – всего то семьдесят человек. Да три десятка несли охрану лагеря. Так что девять сотен свежих воинов – это сила, о которую и пятьдесят тысяч монгов обломают зубы. Уже проверено. И почему Император не хочет просто разбить Орду, послав туда армию? Впрочем, большая политика не его ума дело. Он, Доброга Ковалёв, всего лишь тысячник частей особого назначения. И ему поручено выполнить приказ. А вот какой приказ отдан ему на самом деле, знают лишь сам Наместник, да он. И, естественно, Император… Пластина за пластиной снимались с возов, быстро соединялись между собой особыми замками, образуя металлическую стену вокруг лагеря славов. Выгрузили с телег огнебои, установили на лафеты, подкатили к бойницам, пока закрытым заслонками. Потащили к стенам ящики с зарядами для стрелков. С характерным треском защёлкнулись замки вышки, и вот уже один из караульных лезет по коротким ступенькам наверх, в гнездо, расположенное в пяти косых саженях над землёй, запускает голубя. Тот, хлопая крыльями, исчезает в звёздной ночи. Завтра будет бой. Страшный и кровавый. Но он, воевода славов, абсолютно спокоен. Ибо Доброга – воин. А тот редко умирает в своей постели…