— Теперь он зубрит русский, я видел, — сказал Хейккиля с усмешкой. — Чудно! Ну, учился бы, раз была возможность. Я бы хотел учиться, да на какие шиши?
— Всякий по-своему с ума сходит, — хмыкнул Юсси и забрался под одеяло. Вскоре он уже сопел во всю мощь своего громадного носа. Хейккиля принялся одеваться. Одна мысль никак не укладывалась у него в голове: «Какая все-таки ерунда получается: одному дано все, а ему плевать; другому же — ничего, хоть как бы хотел. Не успел я его спросить, как зовут-то этого Креза».
Он снова разбудил Юсси. Тот окрысился:
— Ах, чтоб тебе пусто было. Его зовут Финн Пауль Сундстрём. Но если ты еще раз меня разбудишь, я тебя застрелю, как поганую собаку!
— Что, он швед?
— Опроси его самого, и отстань!
Хейккиля вышел на крыльцо, закурил и все поглядывал на этого парня со странным именем, а сам думал с досадой: «Та-а, та-а, ньет, ньет! Теперь вот он зубрит, а не тогда, когда нужно было».
Солнце поднялось уже довольно высоко. Стена была черна от мух. Лужайка во дворе ярко зеленела. Прямая, как линейка, дорога пересекала широкое поле и скрывалась в лесу. Там исчезла вчера и та машина, что их привезла. Значит, где-то там был фронт. Хейккиля напряг слух, но кругом по-прежнему стояла тишина. Он воротился в дом и растянулся на койке. Рядом спал Куусисто. Его одежда была аккуратно сложена у изголовья, как следует «по форме». Точно так же, как в учебном центре. Хейккиля презрительно усмехнулся и перевернулся на бок. Незаметно он уснул. Немного погодя встал Куусисто. Он посмотрел на разбросанное кругом солдатское обмундирование, на спавшего в одежде Хейккиля и возмущенно пожал плечами: «Как лесорубы на привале! Вот бы капитан вошел».
Куусисто куском газеты почистил сапоги и вышел из избы. Он тоже смотрел в сторону фронта и вслушивался в тишину. По-прежнему не доносилось ни звука. Но Куусисто вдруг почувствовал странный холодок, пробежавший у него по телу. Мысль об отправке на передовую теперь уже не казалась приятной. «Надо было, все же идти в унтер-офицерскую школу, когда предлагали», — подумал он.
В то время Куусисто искренне хотел поскорее попасть, на фронт. Теперь он уже начал жалеть об этом. Близость, передовой действовала, хотя он даже самому себе не хотел в этом признаться.
Куусисто тоже заметил Сундстрёма, сидевшего с книгой у сарая, и обрадовался. «Это, по крайней мере культурный человек. И, говорят, даже из богатой семьи»
— Доброе утро, — вежливо поздоровался Куусисто.
— Бог подаст, — было ему ответом.
Куусисто заглянул в книгу.
— О, вы изучаете языки, — сказал он с уважением невольно переходя на «вы».
— Да, — ответил Сундстрём, нахмурив брови. Затем он вдруг захлопнул книгу и пошел прочь. Куусисто, молча проглотил обиду. «И этот нос воротит!»
Он вошел в сарай и принялся разглядывать пушку. Вчера к ней было не подступиться, а толкаться в толпе он не хотел. Еще начали бы острить насчет увлечения оружием. Сейчас он осмотрел все орудие, даже замок открыл. «Так и есть, полуавтомат. Серьезная штучка! Ни один танк не пройдет, если такое оружие — да в руках настоящих солдат».
Все, еще спали, когда Куусисто вернулся в избу. — Он аккуратно заправил койку и сел у окна. В это время во двор въехала легковая машина. Дверца распахнулась, и Куусисто вскочил, как на пружине. «Черт возьми, сам — капитан!» Он-хотел было сразу объявить подъем, но сделал это лишь после того, как капитан вошел в избу.
— Докладывайте, — сказал капитан, когда Куусисто подошел к нему, чтобы отдать рапорт.
Капитан смотрел на сонных парней, которые после неожиданной побудки глядели осоловело и безуспешно старались вытянуться по стойке «смирно». Капитан был видный мужчина, высокий, стройный и красивый. Темные, острые глаза, казалось, видели все насквозь. Из-под пилотки виднелись коротко стриженные черные волосы. Гладко выбритое лицо было необычайно смуглым. Щеки и подбородок сильно отливали синевой. На груди — два ряда орденских планок. Вообще, капитан был похож скорее на иностранца-южанина, чем на финна.
— Здравствуйте, бойцы, — произнес он, сверкнув белыми зубами. Ответ прозвучал невнятно, вразброд, потому что все еще боролись со сном и не могли прийти в себя от неожиданности.
— Я ваш командир дивизиона, — продолжал капитан. — Моя фамилия Суокас. Надеюсь, мы с вами поладим. Но сразу же ставлю вам одно условие. Подъем в шесть ноль-ноль. Затем — уборка помещения. Сейчас это цыганский табор. Сегодня начнете изучать новое оружие. Овладеете — и на передовую.
Капитан принялся расхаживать взад и вперед, заложив руки за спину и почему-то надувая щеки. Вдруг он подошел к Хейккиля:
— Из каких мест?
— Из Суониеми, господин капитан1
— Там что, все спят не раздеваясь?
— Хейккиля бросило в краску.
— Никак нет, господин капитан! Разве что днем после обеда прилягут.
— Здесь после обеда не ложатся и в одежде не спят. Ясно? Ну, ладно. А вы из каких мест?
Расспроси© всех, откуда кто, капитан на мгновение задумался.
— Значит, вы все из окрестностей Тампере. Хорошо. Стало быть, всех — в один взвод. Во взводе два орудия, французско-немецкие полуавтоматические пушки. Личное оружие получите перед отправкой. Вопросы есть?
— Господин капитан, — угрюмо спросил Хейно. — Обучение продлится долго?
— Нет, всего несколько дней.
У Хейно вырвался вздох, отчего по каменному лицу капитана скользнула улыбка.
— Господин капитан, — обратился Куусисто, щелкнув каблуками. — Есть ли там на передовой трудные места?
— Нет, пока все спокойно. Но что с вашим лицом?
— Пытались ограбить, господин капитан. В Выборге. Суокас бросил на него острый взгляд, но не стал больше допытываться.
— Кто у вас за старшего?
— Мы не знаем, господин капитан, — поспешил ответить Куусисто.
— Будете исполнять обязанности старшего по казарме, — сказал капитан, и направился к выходу. — Продолжайте!
В дверях он натолкнулся на Сундстрёма.
— Это что? Кто такой?
Сундстрём отрапортовался, и капитан обратил внимание на книгу.
— Учитесь?
— Так точно, господин капитан. Русский язык.
Глаза капитана сверкнули.
— И другие языки знаете?
— Немного, господин капитан. Английский, французский, немецкий, шведский и латинский. Еще немного итальянский.
Капитан поднял брови. Потом он спросил по-немецки, как звать и откуда родом, а получив ответ, перешел-на английский:
— Где изучали языки?
— Дома говорили по-французски и по-шведски, господин капитан. Остальные — в школе, а в основном самостоятельно.
Ответ прозвучал так чисто по-английски, что капитан был поражен. Потом он спросил еще по-шведски, почему Сундстрём теперь изучает русский язык. Тот задумался на миг и ответил:
— Господин капитан, будущий мировой язык стоит знать.
Глаза капитана опять сверкнули.
— Не забывайте, что вас зовут Финн, — сказал он по-немецки. — Прошу вас. помнить об этом всегда, когда будете говорить с другими солдатами. Это отдельный дивизион, и бойцы здесь отборные. Преклонения перед врагом не потерпим. Продолжайте!
Капитан вышел и укатил в машине. Все обступили Сундстрёма.
— О чем вы говорили? Что тебе сказал капитан?
Сундстрём улыбнулся и пошел к двери. Ступив на порог, он оглянулся:
— Мы говорили о всевозможных вещах, и еще кое о чем.
Дверь захлопнулась, и было слышно, как он сбежал по ступеням крыльца. Все были ошеломлены. Наконец Хейно проговорил:
— Ах ты сатана, его надо отдубасить.
В углу раздался смех Юсси. Он был единственный, кого ответы Сундстрёма позабавили и развлекли.
Занятия продолжались лишь два дня. Дивизионный инструктор рассказывал на своем тягучем наречии, как надо обращаться с «ужасом» и с «Фаустом», как ставить прицел на различные дистанции, объяснил также особенности пушки и сказал:
— Все. Утром поедете на передовую.
— Даже ни разу не дал выстрелить, шут бы его побрал, — ворчал про себя Куусисто, возвращаясь с последнего занятия. За эти дни Куусисто еще больше отдалился от остальных ребят. Как старшему по казарме, ему приходилось требовать порядка, а это, конечно, им не нравилось. И вот по вечерам, когда все уже спали, он подбирал разбросанные как попало вещи и складывал аккуратными стопками на табуретки, подметал и драил полы, приводил помещение в божеский вид — а утром все начиналось сначала. Но теперь, слава богу, с этим будет покончено.