«В Шелковых землях уже не пользуются саблями!» – сказал бы Тенгис. Полагаю, в Шелковых землях я не стал бы прославленным воином. Надо было переехать туда.
Но сегодня моя карета напоминала миниатюрный дворец на колесах. Что ж, по крайней мере, я с комфортом поеду навстречу смерти. И меня будут сопровождать конные янычары. Как неловко быть под охраной, а не охранником. Я открыл дверцу, плюхнулся на сиденье. Там, в засаде, кое-кто уже караулил меня.
– Мелоди? Что, во имя Лат, ты здесь делаешь?
Она была в кольчуге поверх желтого кафтана и в розовых шароварах – достаточно ярких, чтобы сойти за янычара. На поясе висели кинжал и сабля. Она подготовилась лучше, чем я.
– Ты медлительный толстяк и не сможешь себя защитить, – сообщила она. – Я поеду с тобой.
– Нет, не поедешь. Я могу не вернуться из этой поездки.
– А я позабочусь о том, чтобы вернулся.
– Марш отсюда, Мелоди. – Я распахнул дверцу кареты. – Как вообще ты об этом пронюхала?
– Некоторые рабы, которых воспитывал дедушка, подросли и стали дворцовыми стражниками. У меня есть знакомства в высших кругах.
– Тенгис сварит мою печень в корыте с кровью девственниц, если я возьму тебя с собой.
Мелоди захлопнула дверцу.
– Я не уйду. Я за тебя отвечаю.
– Но, во имя Лат, тебе только пятнадцать! – Я опять открыл дверь. – Выходи, или мы не поедем.
– А что делал в пятнадцать ты?
Она снова захлопнула дверцу и насупилась.
Я в пятнадцать был стражником во дворце и уже омыл свое копье кровью. Правда, конской – я пронзил животное, и конь сбросил разбойника. Тот упал головой в канаву и сломал себе шею.
Я опять открыл дверцу.
– Ни за что я не повезу тебя туда, где может случиться бойня.
Мелоди снова закрыла ее.
– Если ты умрешь, никогда себе этого не прощу.
– Ты себе не простишь? А что, по-твоему, буду чувствовать я, если ты умрешь? – Я пинком распахнул дверцу и указал наружу.
– А ты ничего не почувствуешь, потому что, скорее всего, умрешь первым. – С недовольным видом она слезла с сиденья и выбралась наружу.
Я захлопнул дверцу и заорал:
– Гони в Балах!
Возница хлестнул коней, и я отбыл.
Я очнулся от тревожного сна из-за шума толпы снаружи. Потные балахские фанатики перегородили дорогу. Вокруг камни гор Зари-Зар, бежать некуда. Я похлопал себя по щекам, чтоб окончательно проснуться, и выпрыгнул из кареты, намереваясь с ними договориться.
Во главе толпы стоял маг Вайя; как обычно, ни улыбки, ни гнева – никаких эмоций на вечно юном лице. Воздух здесь достаточно сухой и запросто вспыхнет, чего я и опасался.
– Благодарю за то, что избавил меня от поездки, – произнес я. – Не хотелось подниматься по крутым склонам Балаха.
Со мной рядом встали пять янычар, еще четверо оставались верхом. Один янычар точно может прикончить десятерых из этой толпы, зато маг способен убить нас всех.
– Ты явился, чтобы доставить меня к шаху, – сказал маг.
– Так мне приказали, – неискренне засмеялся я. – Ты избавил меня даже от сотрясания воздуха, благодарю.
Что касается дрожи в моих костях – сказать, что я нервничал, было бы слишком слабо.
– Как верный слуга шаха, я пришел, чтобы ответить на призыв к правосудию, – сказал Вайя.
Я сообразил, что сжимаю саблю, лишь ослабив хватку.
– Откуда ты узнал, что шах призывает тебя?
– Когда я услышал о страшной резне, то сразу понял, что шах обвинит меня. Я могу поехать с тобой?
Я не смог отказать. Полагал, что Вайя хотел поговорить по дороге, но он большую часть времени провел за молитвой. Непрерывное клацанье его четок было хуже дорожных ухабов. От него не несло застарелым недельным потом, как от его последователей. У него вообще не было запаха.
– Когда кончилась война за престолонаследие, я дал клятву подчиняться шаху Мураду, – наконец сказал он, когда мы уже ехали по мощеным улицам Костани. Одного конника я выслал вперед, чтоб уведомить шаха о нашем прибытии. До дворца оставалось недолго. – Мы, маги, связаны клятвами, хотя наши последователи – нет. Признаю, я предпочитал не замечать грабежи – до тех пор, пока никого не убили. Но я никогда не нарушил бы клятву и не убивал бы людей на улицах.
– Клятву. Каждый янычар дает клятву. Но это не останавливает их от мятежа.
– Я был в Балахе, когда случилась эта трагедия. Сто один человек сможет это подтвердить.
– И внезапно все они – твои последователи.
– Сотня человек не сможет одинаково лгать. – Вайя вглядывался в меня, как будто читал мою душу. – Я чувствую твои колебания… Чувствую страх. Но за всем этим я ощущаю и глубоко запрятанную печаль.