Вайя поднял взгляд на шаха и склонил голову.
– Разумеется, о мой шах. Я живу только ради этого.
Шах спустился с помоста, встал перед магом Вайей и протянул ему руку. Маг помедлил, опять взглянул на меня. Что он хочет прочесть на моем потрясенном лице? Я кивнул так быстро, как мог, выражая одобрение. Наконец Вайя принял рукопожатие шаха. Они подняли сцепленные руки над головами.
Я присоединился к восторженным возгласам и аплодисментам толпы. Разумеется, это лучше сожжения, и я думаю, все чувствовали то же самое. Ничто не объединяет так прочно, как общий враг.
– С сего дня в Сирме все маги свободны, – провозгласил шах. – Я приказываю собрать священное войско во главе с магом Вайей для защиты единственной истинной веры от вторжения крестесцев. – Шах нашел меня взглядом. – Вот он! Кева! Иди сюда!
Я присоединился к шаху и магу возле помоста.
– Кева, ты будешь первым среди воинов.
Я склонил голову. Быть командующим – звучит неплохо.
– Как прикажете, ваше величество.
Толпа снова одобрительно загудела.
Мы втроем направились к воротам Небесного престола, где нас ожидали последователи Вайи. Они в первый раз увидели единение и соединенные руки их мага и шаха. И возликовали, запели хвалы Лат, и называли шаха Величайшей звездой. В одно мгновение он превратил враждебную чернь в свое войско. Вероятно, шах такой же мудрый, как его предшественники.
А насчет пострадавших – епископа и верующих в Архангела… Даже если бы шах отомстил за них, разве встали бы они рядом с ним против войска единоверцев? Будь я человеком расчетливым, ответил бы, что нет. Но я не такой, и, по мере того как ширилось ликование, я все больше сочувствовал тем, кто горел и страдал.
Я смотрел на почти незнакомый потолок в гостевой спальне Тенгиса, лунный свет вместе с легким ветром лился через распахнутое окно. Повернувшись на бок, я представил, что лежу на груди Лунары. Она пахла домом, и тепло ее тела текло в меня; она напевала поэму Таки:
Я надеялся, что она мне приснится. Надеялся, что этот мир исчезнет и, когда я очнусь от кошмарного сна, она будет жарить яичницу у очага, а я – постукивать по своей наковальне и улыбаться, глядя на нее. Но внезапно некто ворвался в мою комнату, выдернув меня из грез.
– Извини! – Передо мной стояла Мелоди в платье с узором из лилий. – Ты ложишься спать раньше птиц.
– У меня был долгий день.
Я сел на лежанке.
– Да, я слышала. Ты теперь святой воин.
– Не думаю, что мне предстоит много драться. Для этого есть молодые мужчины.
– И молодые женщины.
Мелоди села на краешек матраса и ухмыльнулась.
– О нет, Мелоди, тебе нельзя в нашу армию.
– Почему нельзя?
– Ты знаешь почему. Ты еще слишком юная, а твой дед придумает новый способ сломать мне шею.
– Темур в моем возрасте прошел по Лидии с миллионным войском.
– Ты сравнила себя с величайшим из прославленных завоевателей?
– Ты считаешь, что я спрячусь или сбегу, когда придут крестесцы? Меня обучали быть янычаром, как и Лунару. Было бы предательством не сражаться.
Она говорила верно. Крестесцы придут, и кто знает, как и каким оружием они атакуют и что за уловки у них на уме. Если дойдет до жизни и смерти, никто не помешает Мелоди использовать то, чему ее обучали, и я предпочел бы, чтобы она дралась у меня под носом.
– Я об этом подумаю.
– Это все, чего я хочу.
Она чмокнула меня в лоб и ушла. Хорошо снова обрести дочь. Как огромно ее всепрощение, если, несмотря на мое десятилетнее отсутствие, она может быть такой доброй. Ведь печаль утраты рано или поздно обращается в гнев, а тот – в горечь. Все же, если забыть пощечину, дочь проявляла ко мне лишь заботу и нежность.
Я ворочался, растревоженный мыслями о предстоящей осаде. Мне хотелось схватить Мелоди и уехать в Томбор или даже в более далекую землю. Если бы это было так просто.
Я пошел в буфетную выпить кофе. Тенгис уже пил, сидя на полу, и читал свиток, держа его у самого носа. Он налил чашку и мне.
– Что ты делаешь со всеми этими книгами, свитками и астролябиями? – спросил я.
– Измеряю фазы луны. Ничего из того, что твой тупой ум мог бы понять.
– Испытай меня, старик.
Тенгис вздохнул, словно уже устал он моего наигранного интереса.
– В ближайшие месяцы будет затмение. Я пытаюсь выяснить, когда именно.
– Что бы ни удерживало тебя от берега смерти, я только «за». – Я отпил кофе. Вот и выспался. – Кстати, о смерти. Знаешь, чего хочет твоя внучка?