Протасов замолчал. Продолжил высокий Сергей:
— Сейчас против вас весь авангард четвёртой танковой дивизии вермахта, — сказал парень, — именно эта дивизия захватит город Орел. Это ведь ваш родной город?
Сиротинин вздрогнул. Он поднял голову и посмотрел парню в глаза.
— Орёл возьмут? — Процедил он так, что у гостей от этих слов побежали мурашки по спине.
Николай поднял из ящика снаряд. Зарядил пушку и застыл, глядя на замершие танки.
— Орел, значит, возьмут, говорите? К Москве, говорите, подойдут? — Сквозь зубы произнес сержант. Резко повернулся и показал на застывшую панораму боя:
— Там, как видите, уже дымят восемь танков, и бронетранспортеры подбитые есть. А у меня есть тридцать пять снарядов. И отличная пушка. Чёрта лысого они возьмут!
— Вы не понимаете, — быстро заговорила девушка. — Да, вы успеете выстрелить почти все снаряды. Останется только три. Но вас убьют. Вы погибнете. Вас похоронят и забудут на долгие годы, и только потом, через девятнадцать лет вспомнят и поставят памятник, да и то не тут, а совсем в другом месте. Неужели вы думаете, что остановите их в одиночку? Невозможно бороться с шестьюдесятью немецкими танками одному.
— Это вы не понимаете. Я боец. Боец Рабоче-крестьянской Красной армии. Я не могу уйти. — Ответил сержант. — А танков у врага уже меньше. И ещё станет, если вы поможете отбить танковую атаку.
— Мы не можем вмешиваться в историю, — грустно произнес Протасов Олег.
— Струсили? — Усмехнулся Сиротинин. — Не думал, что наши потомки будут тряпками.
— Мы не трусы, — обижено возразил Валентинов, — просто темпо-туристам изменить историю технически невозможно. Вот эта штука не даст.
Парень повернул руку и показал на огромные часы. Такие же, только меньше, были и у остальных.
— Это темпо-транспортер. Он позволяет переносить во времени до десяти темпо-туристов. Во время путешествия люди находятся под защитой стазиса. А снять его можно только в родном времени.
Сиротинин половину слов не понял, но понял одно — надеяться на трусливых потомков нечего.
— И так влетит за этот сбой темпо-контроллера. Точней за его неправильную настройку. — Продолжал пояснения парень. — Снаряд взорвался рядом, а процессор, погасив энергию, включил паузу, резко увеличил мощность и площадь стазиса. Он и накрыл вас вместе с пушкой.
Николай опять посмотрел на поле.
— А немцы?
— Не беспокойтесь, пока стазис на паузе, там не пройдёт и секунды.
— Чудно… а я думал… что вы мне поможете.
— Простите нас, — грустно улыбнулась девушка Алеся, — но это не в наших силах.
— Но в наших силах другое. — Подал голос Протасов. — Так как вы принадлежите этому времени, и попали в стазис, то мы можем вас вывести отсюда, и, под защитой, проводить до расположения частей Красной армии на рубеже реки Сож.
Сиротинин смотрел на них.
«Они так ничего и не поняли».
— Я нарушил приказ. Но по-другому я не мог. — Выпрямился сержант. — А вы собираетесь нарушить свой приказ? Хотите вмешаться в историю? Эх вы, горе-студенты. Типотуристы.
Те пристыженно замолчали.
— Чем мы вам можем помочь? — Тихо спросил Валентинов.
— Помогите пушку довернуть. И снаряды подготовить.
Парни переглянулись и шагнули к хоботу лафета. Втроём они легко довернули орудие. Сиротинин проверил левую границу стрельбы. Удовлетворённо кивнул:
— В самый раз.
Затем с помощью парней и девушки рассортировал боеприпасы. На шрапнельных зарядах выставил нужное время срабатывания трубки. Гости стояли сзади и наблюдали.
— Значит, вы остаётесь, и будете сражаться? — Спросили за спиной.
— А как иначе? — Повернулся Николай. — Мой долг — бить врага, пока есть силы. Пока жив и тверда рука.
— Спасибо вам. — Глаза у девушки наполнились слезами.
— Не стоит лить слёзы. — Улыбнулся он, и протянул руку. Она её пожала. Затем пожали руку парни. Крепко пожали.
— Сколько, говорите, снарядов останется? — спросил Николай, — три?
- Три.
- Три, — повторил Сиротинин, — ладно, посмотрим. А вы возвращайтесь домой, туристы.
И Николай отвернулся к орудию, приготовившись к стрельбе.
— Он прав, ребята, — тихо сказал Валентинов, — нам пора уходить. Батареи не могут так долго большую мощность поля держать.
Студенты отступили к дальнему краю позиции. Какое-то время смотрели на сержанта.