С самого начала все пошло как-то слишком гладко, что тоже не обещало ничего хорошего. Несколько дней лодка вела наблюдение за движением судов у Понт-Делгадо, Азорские острова. Топп рискнул пробраться мимо оконечности мола до самой гавани, и лодка осталась незамеченной. На следующий день при повторном проникновении в гавань повторилось то же самое.
Однако к вечеру второго дня пребывания у Азоров на лодку поступила радиограмма. При расшифровке выяснилось, что в район Понт-Делгадо прибудет другая субмарина, а Топпу приказывалось вместо движения на юг присоединиться к «стае», следующей в новый квадрат.
Никакого энтузиазма предстоявшее плавание не вызывало — без соответствующей подготовки и оснащения U-552 следовало идти на север.
Как только субмарина легла на новый курс, поднялся сильный ветер. 4 января 42-го года юго-западный ветер достиг шести баллов. Беспорядочно бьющиеся о лодку, высоко вздымающиеся волны сильно влияли на ее боеспособность. Очень скоро появились неисправности рулей и правого дизеля, которые с большим трудом удалось устранить только через два дня. Тем временем шторм продолжал усиливаться. Резкий норд-ост доходил до 8–9 баллов. Не уменьшаясь в силе, ветер часто менял направление, а 9 января достиг 10 баллов, заставив подводную лодку на малом ходу под одним дизелем пробиваться все дальше на север. Сильный шторм вынудил Топпа на несколько часов уйти под воду. Всплывая временами на поверхность, командир продолжал наблюдать кипящий океан.
11 января сильное волнение продолжалось и к нему добавилась другая проблема: резкая смена погоды, какую и представить себе невозможно. Вместо тропической зоны Гольфстрима лодка оказалась в ледяных водах Лабрадорского течения. Попав в область снега и града, трескучих морозов и по-зимнему ревущего океана, U-552 облачилась в толстый слой льда и выглядела крайне беспомощной. Вахтенные, стоявшие на мостике в легких прорезиненных плащах, очень скоро превратились в обледеневшие изваяния. Их веки и брови покрыла тонкая корка льда. На борту не было ни одной шубы, ни одной шерстяной куртки, не хватало одеял, не было ни одной электропечи. Через каждые три часа приходилось погружаться, чтобы освободиться ото льда и отогреть застывшие клапаны вентиляции. Под тяжестью нависшего льда порвались антенны. Когда субмарина добралась наконец до указанного ей квадрата, в воздухе появились самолеты противника.
Между тем шумопеленгатор обнаружил два небольших судна с включенными огнями, появившихся вскоре в поле зрения перископа. Когда Топп всплыл на границе видимости, он заметил чей-то приближавшийся силуэт, который скоро вдруг исчез из виду. Субмарина обогнала суда еще до наступления темноты.
В 19.43 Топп подал команду: «По боевым постам!» В 20.18 из третьего и четвертого аппаратов выскочили два «угря». Первая торпеда прошла мимо. Вторая попала в середину транспорта, подняв вверх большое черное клубящееся облако. Судно остановилось, и было видно, как спускают спасательные шлюпки.
Одновременно на U-552 перехватили радиограмму, в которой указывались координаты торпедирования судна «Дэйроуз». Попадание, кажется, было не очень удачное. Пляшущая на высоких волнах подводная лодка продолжала наблюдение за своей жертвой. Через несколько минут торпедный выстрел из второго аппарата добил транспорт, который разломился пополам и через полчаса погрузился под воду неподалеку от мыса Рейс, остров Ньюфаундленд.
Получив приказ командующего подводным флотом патрулировать в пределах указанного района, Топп направился к Сент-Джонсу. Утром 15 января U-552 была уже там. Командир приказал погрузиться, чтобы рассмотреть в перископ входы в гавань. Тут выяснилось, что кормовой перископ вышел из строя: подъемные тросы перепутались в барабане, а зенитным перископом при большой волне пользоваться невозможно. Произвести разведку не удалось, и Топп отошел в море, решив на следующий день вновь подойти к побережью, если только перископ будет в порядке.
Субмарина всплыла вечером, когда ветер уменьшился до двух баллов и дул с запада. В темноте ясно вырисовывались огни Сент-Джонса. U-552 подошла к гавани, заграждения у входа в которую освещал береговой прожектор. Естественно, на борту лодки, снаряженной для похода в Южную Атлантику, никаких лоций и морских карт этого района не было, поэтому от попытки подойти ближе к берегу пришлось отказаться. На рассвете субмарина погрузилась примерно в четырех милях от входа в гавань, который при дневном свете казался в перископе узким, как фьорд. По-видимому, он хорошо охранялся. Через короткие промежутки времени до лодки стали доноситься взрывы глубинных бомб. В шумопеленгаторе непрерывно прослушивались винты трех эсминцев. Иногда корабли появлялись даже в поле зрения перископа. Один из них оказался в 1000 метрах, но так лавировал, что атаковать его не представлялось возможным. На эсминце, очевидно, никакой гидроакустической аппаратуры не имелось, поскольку он не шел прямо на лодку, продолжавшую оставаться на месте.