Выбрать главу

Хотя Тандаджи и планировал накануне запросить у гвардейского корпуса передачу кристаллов-накопителей своим операторам, лезть под горячую руку Мариана, который только что чуть не потерял вернувшуюся жену, он не стал, отложив вопрос на утро. И это оказалось верным решением – его высочество сам принес записи.

Байдек и Тандаджи прошли в большой информационный центр, напоминающий белый аквариум с множеством стекол-экранов по периметру, у которых, разделенные звукопоглощающими перегородками, сидели операторы, просматривая видео – большинство из них были в наушниках. Там уже ждал Стрелковский. Один из операторов вставил переданный принцем-консортом длинный кристалл в небольшую коробочку-считыватель на буквенной панели – магтехнологии во всей красе, – набрал несколько символов, и на экране высветился белый коридор лазарета за несколько минут до взрыва.

Мимо пустующих палат шла молоденькая санитарка – простовато улыбаясь встречным, перебрасываясь короткими фразами с коллегами. В зеленом халате, шапочке, с вышитым именем на груди, с тележкой, на которой стопкой были сложены полотенца, бруски мыла, флакончики с шампунем и с десяток свечей в прозрачных стаканах. Вот ее показали со спины: впереди, в конце коридора, у дверей в палату королевы стояла охрана, а санитарка подходила к посту старшей сестры, расположенному посередине.

– Громче звук, – попросил Стрелковский, и оператор выкрутил громкость.

– Не помешаю я там, Лариса Павловна? – тихо спросила подошедшая.

– Нет, Оленька, ты как раз вовремя, – ответила сестра, – его высочество с детьми только что ушел. Полчаса у тебя есть.

– А свечи в палату зачем, не знаете?

Старшая поколебалась и склонилась над стойкой.

– На смену. Принц-консорт несколько с собой принес, в палате зажег, – едва слышно поделилась она. – Приказал менять, так уже почти все прогорели. Катя, медсестра, говорила, что видела, как королева руки над свечами держит и улыбается, а вокруг пальцев так и полыхает, словно они бензином облиты. И бабочки по палате огненные летают. Это что, говорят, во дворце их каждый день видят. И саламандры по стенам бегают, и даже птицы огненные летают.

– Чудеса, – выдохнула санитарка: на глуповатом лице ее разлился восторг. – Пойду я, может, тоже увижу, а?

Из ординаторской на шум голосов вышел врач, строго взглянул в сторону поста, и женщины отпрянули друг от друга. Доктор, поправив очки, шагнул обратно.

Санитарка, поглядывая на гвардейцев, катила тележку к палате королевы, охранники смотрели на нее с каменными лицами. А когда до них осталось шагов пятнадцать, из-под двери вдруг скользнула пламенная широкая лента, закрутившись вихрем и обратившись в огнедуха Ясницу.

Охранники напряглись, но с места не двинулись. Огнедуха они знали – тот каждое утро, если не было дождя, приходил на зарядку с капитаном Байдеком, да и днем постоянно следовал за ним.

Гепард зевнул, с интересом глядя на тележку, затем шагнул-метнулся к ней, обтек вместе с замершей девушкой, едва не касаясь ее. Санитарка вцепилась в рукоятку тележки и замерла.

– Ф-фу, вода, – прогудел Ясница, ткнувшись под тележку, в ведро, стоящее на нижнем ярусе. – О-о-о, свечи. Люблю-у-у свечи-и-и, – он обнюхивал лежащее сверху. Затем сел перед тележкой, задрав лапу и неприлично лизнув ее. – Ма-а-ало везешь. Быстро-о сгоря-а-ат.

Он протянул пылающий коготь и коснулся одной из свечей. Фитилек сразу занялся, воск в стакане мгновенно расплавился.

– А что еще-е-е есть? – с любопытством спросил он.

– Мальчики, – жалобно позвала Оленька, – а можно его как-то прогнать?

– Заче-е-ем меня-я прогоня-а-ать? – возмутился огнедух, снова мягкой петлей обтекая и тележку, и санитарку. – А поговори-и-ить? Дава-а-ай в зага-а-адки поигра-а-аем? Ответишь пра-а-авильно, пропущу-у-у.

– Я его боюсь, – Служащая умоляюще посмотрела на охранников, и те неохотно зашевелились.

– Капитану позвонить? – буркнул один из них второму, старшему.

– Подожди, договоримся, – ответил тот. – Он не тронет. Уважаемый Ясница, – гвардеец шагнул вперед, – не пугайте девушку, пропустите. Иначе придется звать его высочество.

– Я-а-а уважа-а-аемый, – с удовольствием зевнул огнедух. – Я-а-а почте-е-е-нный. Не-е на-а-адо зва-аа-ать. Я-а-а не пугаю-у-у, а играю-у-у. Ну-у-у, краса-а-авица-а-а, – тут в голосе гепарда послышалось отчетливое ехидство, – отве-е-етишь?