– В норе?
– Да, мадам, трущобы таковы, что самые теплые места находятся под землей. Для того, кто не всегда может разжиться дровами, идеальное место обитания.
– Хочешь сказать, время вокруг тебя то замедлялось, то ускорялось, пока остальной мир жил в естественном темпе? – Озанну больше волновали подробности чудесного умения Бланша, нежели беды нищих людей.
Озанна не рос черствым, напротив, он знал, как живется обездоленным, и печалился тем, что не мог ничего поделать ни ранее, ни теперь уж точно. За вторым или, точнее, третьим принцем меньше присматривают, потому сбежать от надзора несколько раз удавалось вместе с его заправской шайкой молодых дворян. Горькая мысль пробежала в голове юркой мышкой – едва заметная, но ее хлесткий хвост сбил прочие убеждения: и где теперь эти друзья, так скоро решающиеся на безрассудства?
– Да, брат Поль, именно это я и хочу сказать, – подтвердил Бланш.
– И как Ферроль о том узнал?
– В балагане мое умение не осталось потаенным. Там вообще сложно что‑либо сохранить, будь то тайны или сбережения. Он купил у карлика Бубна мой секрет, а я вот унес его секрет с собой.
– И какой же у Ферроля секрет? – не унимался Озанна.
– Он тоже фея, Поль, – так просто поделился с ним Бланш.
– Нет, он чародей – он изучает чудеса и применяет их, как человек, – поправила его Ода.
– Простите, мадам, но не совсем так, – не согласился Бланш. – Он действует, как вы и сказали, но только от немощи. Он из рода фей, но дара своего так и не раскрыл. Я от него узнал, что всем нам присущ природный талант, который крепнет в нас на протяжении жизни.
– Твой связан со временем, – произнес Озанна, пытаясь нащупать, замечал ли он за Ферролем явные особенности.
– Да. А Ферроль все тайком пытался понять себя, но в Горм к родичам так и не ушел. Ведь он и там окажется чужаком, самым слабым из всего народа.
– Его даже можно пожалеть, – сказала Ода.
– Нашла на кого расточать сожаления! – возмущенно упрекнул ее Озанна. – По его милости мы бежим и скрываемся. При худших раскладах тебя не отпустят к Годелеву и закроют вместе с матерью в башне, а меня казнят самым унизительным и болезненным способом, чтобы потешить Ги.
– А за что он на вас так взъелся? – беззастенчиво спросил Бланш. – Ну, кроме очевидных причин.
– Очевидных причин таким людям, как Ги, достаточно.
– Все из-за Поля, – выпалила Ода.
– Из-за вас? – не понял Бланш и вопросительно посмотрел на Озанну.
– Нет, из-за настоящего Поля, – продолжила принцесса.
– Помолчи ты, Ода! – одернул ее брат, а потом, когда обстановка в хлеву накалилась, хотя в очаг никто не подкидывал новых головешек, смягчил: – Ги таков, каков есть. И теперь его безумие – проблема всего Эскалота. А я пока не понял, чего именно добивается Ферроль, кроме понятных всем вещей. Его план захвата власти слишком прост, оттого я не верю, будто все то, чем кажется.
– Он уже добился, – с сожалением подытожил Бланш. – Он – неназванный регент.
Озанна помотал головой и отчего‑то доверился парню, который выглядел подозрительно и беседы вел самые странные:
– Пока что его план выглядит гладко: меня нужно убить до того, как я доберусь до Горма или Вале, где могу собрать сторонников. Ги вскорости умрет, а с ним и Йомма. Мне тоже жаль его, Ода, но это неизбежно. Наследницей остается одна принцесса, которую сейчас, конечно, никак нельзя отпустить к жениху, способному отстоять ее право на престол. Заметь, помолвку с Годелевом не расторгли, чтобы ты не стала поводом к войне. Но обставили все, словно ты похищена. А когда иных претендентов не останется, Ферроль женится на единственной принцессе. Ой, Ода, умоляю, тебя там никто не спросит.
– Звучит сказочно, – без смеха оценил Бланш.
– Да, то‑то и подозрительно. Ферроль никогда не был прост, с чего бы ему стать таковым сейчас? Ты, Бланш, не успел понять, что у Руперта на уме?
Бланш всерьез задумался, даже нахмурил брови, – искал в памяти мелочи, которые раньше не учел.
– Я думаю, – протянул он, – Ферроль тоже отправится в Горм в скором времени. Мне показалось, он планирует поездку тайно. Я однажды спросил его – тогда‑то у меня и появилась мысль, что я хочу найти свой народ, – а он, считайте, ничего и не ответил.