– Конечно, нет.
– Тогда дай ему имя. Два имени. Им нужно два имени, Отто. – Она плачет над детьми.
– Я думал, если будет сын, назвать его Гийоммой, – растерянно произнес король.
– Тогда можно старший будет Ги, а младший Йоммой? – договаривается королева, словно без имен ее детей могут отобрать и казнить в любой момент.
– Да, – соглашается Оттав. – Нарекаю их Ги и Йоммой, принцами эскалотскими.
Он церемонно касается губами их лысых макушек, нисколько не выказывая отвращения. Жизнью первенцы обязаны доброте матери и милосердию отца. Он так сильно любит свою Гюсту, что и представить не может, как смел бы вырвать у нее детей. Оттав знает, этот жест – слабость. Но как любой человек, король может проявить ее и понадеяться, что Дама примет его гордость в жертву и призрит его семью. И может быть, однажды пошлет им еще детей.
Глава I
Урожайный год
Шестилетние Ги и Йомма не упускали возможности радоваться жизни и благодарили за нее родителей. Верно уточнить, что радость была по части старшего Ги, а благодарность и иные добродетели достались Йомме, как и многие обязанности. Так, например, лекарь, несколько раз их ощупав, заверил, что у принцев один позвоночник, две шеи и, возможно, три почки. В последнем он расписался неуверенно, но зато нисколько не сомневался, что все прочие внутренности у них общие. Потому, когда капризный Ги не желал лечиться, Йомма принимал горькие лекарства и самые невкусные, но полезные отвары. В ранние годы жизни малыш Йомма принимал на себя и вину за проступки брата, но воспитатели быстро приметили, что Ги повелевает большей частью тела, нежели Йомма. Ги владел десницей, на которой насчитывались все пять пальцев, и мог указывать обеим ногам, что делать. В то время как Йомме досталась возможность иногда шевелить левой ступней, и то если брат не противился, и владеть левой короткой рукою всего с тремя пальцами – большим, указательным и средним. Вдобавок природа одарила Йомму странным наростом, похожим на горб, который начинался из-под шеи. Ги и Йомма дожили до своего возраста благодаря усердиям лекарей и, конечно, своему статусу. Другой ребенок с подобным недугом скончался бы еще в младенчестве. Гюста, поначалу желавшая излечить сыновей, привечала кудесников, рассказывающих небылицы о своих чудодейственных навыках и снадобьях, но Оттав разогнал всех шарлатанов. Король был уверен – близнецы останутся такими до конца жизни, и лучше для них самих смириться с реальностью. Ведь тогда Ги научится пить горькие лекарства, а Йомма не будет потакать матери, нарочно выдумывая сны, в которых они с братом якобы разделились и жили, как прочие дети.
Прошлогодняя Покровица стала самым мерзким событием в жизни принцев. Их представили ко двору. Им пять лет, они впервые вышли из женского крыла, где до возраста воспитываются все дети. Поверх удобной сорочки на них надели множество непривычных одежд. Даже лучший портной Эскалота не справился с лекалами, и Ги постоянно возмущался, что ему то рукав тянет, то шов давит на шею. И повсюду ужасно колется: белошвейки расшили одежды жемчугом и бирюзой. Йомма не возмущался, но выразил протест иначе – попросту споткнулся о полы мантии, и оба рухнули на гранитные плиты. Ги больно ударился головой, и впервые Йомма почувствовал их общую боль, хотя только на лбу Ги появился маленький шрам, похожий на звездочку. Он ревел на весь зал, придворные вокруг галдели. Йомма, пятилетний мальчик, понял, что совершил непоправимую ошибку. Вовсе не потому, что Ги теперь обвинял его и дулся, а потому что их матушка королева снова плакала. И вот, спустя год, Йомма узнал от лекаря, что своим поступком разочаровал короля.
– Его Величество расстроен тем, как вы себя показали. Пятилетние дети должны ходить и сидеть ровно, не падая, – объяснял лекарь, разминая левую ногу принцев. – Вам следует делать все гимнастические упражнения, которые я прописал, милорд. Вам обоим.
Он поучительно посмотрел сначала на Йомму, а после – на Ги. Лекарь поджал губы и слегка вжал голову в плечи, отчего его второй подбородок показался еще толще. Он делал так же, когда убеждал королеву, что пудра из крыльев мотыля, мазь из волчьего жира и тазобедренная кость козы, положенная под подушку, ничем не помогут принцам. Йомма тогда смекнул, что никто им, кроме него, Йоммы, не поможет. А Ги все еще злился на брата за роковое падение, делая все назло, даже во время трапезы.
– Фу, опять картофель и яйца! – возмутился Ги и демонстративно отвернулся от тарелки.
И пока никто из свиты не принялся их отчитывать и уговаривать, а после жаловаться королю на плохой аппетит его сыновей, Йомма сказал: «Я все съем».