Стальные псы
Владимир Василенко
Глава 1. Вызов принят
Язык мой — враг мой. Но, черт возьми, злить людей иногда так весело!
Полицейский подался вперед, и на секунду мне показалось, что он сейчас бросится через стол и вцепится мне в глотку. Второй — пожилой усатый капитан, видимо, тоже так решил. Шагнул ближе и успокаивающе похлопал напарника по плечу.
— Да ладно, Серег, остынь! Может, сходишь, перекуришь?
Тот раздраженно дернул плечом и откинулся на спинку стула. Руки на груди скрестил, желваки под кожей так и ходят. А взглядом-то как буравит! Будто надеется, что я воспламенюсь от его праведного гнева.
Я демонстративно принюхался.
— Кажется, чем-то паленым потянуло. Не под вами ли стул подгорает?
— У тебя у самого скоро будет подгорать, сопляк! — рявкнул полицейский. — Посмотрим, как ты в СИЗО запоешь, с уголовниками.
Я изобразил было испуг, но потом рассмеялся. Из-за этого у бедного Сереги едва пар из ушей не повалил. Капитан, видя, что напарник уже совсем на взводе, все-таки вытолкал его из комнатушки и сам занял стул напротив меня. Устало вздохнул, проскроллив какой-то документ на стареньком планшете с поцарапанным экраном.
Этот опер куда старше, опытнее, и на все мои подколки и ухом не ведет. А может, до него просто не доходит.
Да нет. Не стоит обольщаться. Рожа у него, конечно, простовата. Типичный мент, рано полысевший и растолстевший от постоянного недосыпа и пристрастия к фастфуду. Да и бухает, похоже, регулярно — куда ж без этого на такой работе. Усы — смешные, как щетка обувная. Сбрил бы лучше их к черту — кто их сейчас вообще носит. Но вот взгляд… Спокойный, цепкий, с легкой ноткой снисхождения. Неуютно под таким взглядом. Чувствуешь себя нашкодившим щенком.
К счастью, во всем известном спектакле про хорошего и плохого полицейского этот отвел себе первую роль.
— Ну, чего ты нарываешься-то, Князев? Только усложняешь все — и себе, и нам.
Я тоже вздохнул и потупил взгляд, изображая раскаянье.
— Взяли тебя с поличным, прямо возле здания. От того, что ты был внутри — не отвертишься. Ты же сам, балбес, выложил видео из приемной гендиректора. Еще и неприличное нарисовал на аквариуме. Лазерным нестираемым маркером. Не стыдно?
— Перед рыбками-то?
— Перед родителями своими, к примеру.
— Сирота я, господин полицейский, — я еще больше сгорбился на стуле. — И безработный. Денег ни на что не хватает, девушка вот тоже недавно бросила. Страсть к рисованию — то немногое, что скрашивает мою задрипанную жизнь. Но разве же кому-то до этого есть дело?
— Ой, не свисти! — поморщился опер. — Ты думаешь, мы тебя уже не пробили по всем базам? Никакой ты не сирота. Родители у тебя в Новосибирске. Беспокоятся о тебе, деньги каждый месяц перечисляют. В полной уверенности, что ты учишься на юрфаке МГУ. Но в универе ты кое-как продержался первый семестр, а после второй сессии вылетел.
— Ну вот. Вы же про меня все знаете. Чего ж допрашиваете-то?
Капитан задумчиво побарабанил пальцами по дешевой пластиковой столешнице.
— Знаешь, есть в таких историях два извечных вопроса — «как» и «на хрена»? Ты забрался ночью в офис компании «Обсидиан». В не самом кислом бизнес-центре Москвы. Как-то обошел всю охрану, все системы сигнализации. Как-то умудрился даже выбраться обратно. Кое-как тебя перехватили.
— Хрен бы вы меня перехватили, если б я ногу не подвернул.
— Это да. Ловок ты, чертяка. Но попался же все-таки. И отвечать придется.
— За что? — пожал я плечами. — Я ж ничего не украл.
— Но нарушил границы частной собственности, — парировал он.
— Но без умысла на совершение правонарушений, — тем же тоном ответил я с ехидной усмешкой. — Это же так, баловство. Административка. Чего уж вы меня камерой с уголовниками пугаете.
Он тоже ухмыльнулся, и эта его ухмылочка мне не понравилась.
— Грамотный больно, как я погляжу. Ну да, ну да, ты ж юрист… недоделанный. Вот только учиться надо было на своем юрфаке, а не фигней страдать. А еще не надо было поганить стекло на аквариуме, который стоит больше, чем моя квартира. Потому как это — уже вполне себе умысел и конкретная статья. Вандализм называется. Это первое.
На моем лице вряд ли что-то отразилось — блефую я неплохо. Но капитан прекрасно понимал, что бьет прямо по болевым точкам.
— Из этого вытекает второе. Раз уж мы тебя повязали в ходе правонарушения, то продержать можем не три часа, а все 48. Так что зря ты так хорохоришься. За двое суток много чего может случиться.
— Угрожаете мне, что ли?