— И вы не сообщили об этом наверх?
— Нет. Решил понаблюдать за ним. У обычного человека снимок был бы ярче и нейроактивность выше, но наш парень уникум поэтому сложно делать однозначные выводы. Походит на то что он отторгает и подавляет возникающие эмоции в попытках не дать им волю.
— Это плохо или нет? Я считал мы дали Лазарю свободу выбора для получения более точных и полных результатов по окончанию активной фазы проекта.
— Да это так. Его собственные ничем не ангажированные решения и выводы станут кладом для изучения и послужат основой для следующих этапов. Но борьба между запрограммированной личностью и событиями, которые меняют установки и влияют на его ментальное состояние может вызвать некоторые осложнения.
— Например?
— Галлюцинации, эмоциональная нестабильность, в крайнем случае шизофрения, приступы агрессии и депрессии. Самое неприятное для нас это возвращение заблокированных воспоминаний.
— Это уже серьезней… Он ведь может все узнать?
— Сомневаюсь. Для него это будут бессмысленные образы, необъяснимые сны и так далее. Думаю, он не поймет, что с ним. Спишем все на стресс и выпишем снотворное и релаксанты.
— А может стоит включить ваши умозаключения в еженедельный отчет? — ассистент не хотел рисковать.
— Не стоит. Пока просто понаблюдаем… — доктор Уильям М. Фрид принял как он думал правильное решение и ему оставалось только верить, что оно не окажется ошибочным.
Тело мальчика зависло в резервуаре с водой. Дыхательная маска выпускала ворох пузырьков с каждым выдохом. Обросшая черными волосами голова не шевелилась. Люди в белых халатах снимали показания с датчиков и тихо перешептывались. На небольшом постаменте в ряд выстроились военные в самых высоких рангах, которые внимательно слушали доклад научных сотрудников. Хан никак не мог понять, что он видит. То он ощущал себя одним из вояк в погонах, то специалистом, следящим за состоянием оказавшегося запертым в аквариум бедолаги, то самим этим узником. Крайне необычный сон прервал звук стука в дверь вытащивший сознание из плена сна.
Хан
Проморгавши глаза, я поднялся с койки и пошел встречать запозднившихся гостей. Пискнувшая пневмозатворами дверь открылась и в проеме показалась фигура младшего лейтенанта Романовой. Не говоря ни слова жестом, я пригласил ее войти. Та не стала возражать и прошла внутрь жилого модуля. Немного осмотрев скромный спартанский интерьер, состоящий из кушетки и пары предметов мебели, русская начала разговор первой.
— Прости меня за мой поступок в кафе. — младлей рассматривала полку с наградами и обращалась не оборачиваясь. — Думаю ты поимел с этого проблем.
— Не стоит. Мне даже понравилось. Хотя не буду скрывать это осложнило мне вечер. — облокотившись на стену я не скрывая любовался спортивной подтянутой фигуркой русской.
— Ты должен знать я сделала это не по своей воле.
— Под угрозой расстрела?
— Можно сказать да. — Саша обернулась назад чтобы встретиться с моей широкой улыбкой.
— Неужели меня можно целовать только под страхом смерти? И мне показалось ты очень старалась. Видимо у вас умеют убеждать. — пара метров разделяющие нас быстро кончились и придвинувшись вплотную к Романовой я остановился только когда кожа на наших лицах почувствовала дыхание друг друга.
— Партия в лице майора СБ и КГБ хотела, чтобы я уговорила тебя шпионить в пользу СССР. Они думают, что ты чувствуешь ко мне симпатию из-за этого спасал пару раз. В общем я должна тебя соблазнить и втереться в доверие, если не хочу провести остаток дней в лучшем случае на гражданке. — Романова говорила тихо и не пыталась увеличить расстояние между нами.
— И зачем ты раскрываешь все карты? Твоя миссия ведь началась вполне успешно. — разговор перешел на шепот в ухо щекоча при каждой фразе.
— Не хочу обманывать и врать тому, кому обязана жизнью. — Саша, невольно наклонила голову оголяя тонкую шейку.
— Значит тебе придется остаться тут на ночь чтобы наблюдатели думали, что все идет по их плану. Согласна? — недолгий поцелуй оставил засос на нежной коже.
— Да. Только как быть с остальными твоими подругами? — голос разума русской еще не полностью капитулировал перед желанием.
— Не хочу больше думать. Хочу просто наслаждаться каждым моментом. Сейчас есть только ты…
Дальше слова были не нужны. Дикая животная страсть прорвала барьеры и заставив нас неистово целоваться. Дорога до кровати с попутным освобождением от одежды проходил зигзагами и увлеченные друг другом мы умудрились собрать всю немногочисленную мебель по пути. Секс с другими любовницами был не таким. Ната в постели была податлива как вода, Хелен легкой как воздух, а вот Александра явно претендовала на огненную стихию. Партнерша не собиралась отдавать инициативу и сразу взяла все в свои руки. Любовная схватка развернулась не на шутку. Каждый из нас пытался взять вверх и не собирался уступать противнику. Близость, вспыхнувшая как спичка, так же быстро потухла, как и началась. Едва отдышавшись Романова хотела продолжить горизонтальные танцы, но я поспешил ее остановить.
— Ты почти не умеешь целоваться, но не девственница. Странная ситуация не находишь?
— Тут все просто. Поцелуи для меня нечто личное, а секс просто потребность.
— Личное? А со мной хочется целоваться? — изогнутые в вопросе брови вызвали у девушки скромную улыбку.
— Да. С тобой я хочу целоваться… — в подтверждение своих слов мягкие губы Александры приблизились чтобы подарить поцелуй.
Заглянувший утром Али чтобы предупредить о времени отправки застал мой жилой модуль в полнейшем беспорядке. Перевернутая мебель, вкупе с раскиданной и разбросанной одеждой. В одноместной койке черный здоровяк застал меня в обнимку с советским пилотом. Я уже не спал и сделал знак не шуметь своему сослуживцу. Тот понял все верно и прошептал.
— Вылет в 9. Нам пора собираться Хан.
— Понял. А как ты вошел?
Али ничего не сказал просто продемонстрировал мастер ключ охраны, открывающий любые помещения в рамках жилого уровня. Предупредив качок поспешил к выходу будить остальных. Как только дверь закрылась, зеленоглазка тихо прошептала:
— Время пришло, да? — утром еще более симпатичная девушка дала знать, что тоже уже не спит.
— Угу. — я ограничился коротким ответом. Мы оба понимали впереди нас ждет сложное дело. Настало время делать свою работу.