Едва только Юстиниан появился в своей императорской ложе, едва замолкли приветственные крики обеих партий, как «зеленые» начали свою речь: «Мы терпим несправедливость, и не в состоянии сносить ее долее. Бог видит наши страдания. Мы не решаемся назвать имена, боясь еще худшей участи». Долго еще перечисляли они свои обиды, однако император оставался глухим к их просьбам о справедливости, а потом гневно воскликнул: «Что вы пришли сюда — смотреть игры или поносить правителей?.. Если вы не замолчите, я сниму с вас головы». Председатель «синих» в свою очередь заявил, что одни только «зеленые» совершают убийства в Цирке. Перебранка между представителями партий, как водится, перешла в побоище, а потом и во всеобщий мятеж.
Император не поддался своему настроению на Ипподроме, но, возвратившись во дворец и посоветовавшись с вельможами и военачальниками, решился на уступку. Он захотел показать населению столицы, что стоит выше партий, и его карающая рука одинаково поражает провинившихся без различия их цвета. Константинопольский префект Эвдемон получил приказ совершить публичную экзекуцию над несколькими лицами, обвиненными в последних убийствах, — в их числе были представители и «зеленых», и «синих». Одни из них были осуждены на обезглавливание, другие — на повешение. Известие о столь необычном решении императора произвело настоящую сенсацию. Все спрашивали себя: неужели Юстиниан решился покарать представителей и той партии, которая считалась главной опорой трона?
Казнь была назначена на понедельник 12 января. Осужденных торжественной процессией провели через весь город в предместье Пера, где находилось лобное место. Ожидаемое зрелище привлекло много народа, среди которого были представители обеих партий. Когда палачи начали вешать осужденных (одного «синего», другого «зеленого»), то веревки оборвались, и оба они упали на землю. Согласно обычаю, это рассматривалось как знак «воли Божией», и осужденных следовало немедленно помиловать. Однако Эвдемон приказал повесить их снова, и в толпе послышались крики сострадания. Когда осужденные сорвались с виселиц во второй раз, толпа уже не могла сдерживать себя и стала требовать милости для осужденных. Палачи вынуждены были отступиться от своих жертв, и тех взяли под свое покровительство монахи соседнего монастыря Святого Конона, которые на лодке перевезли несчастных в город — в убежище Святого Лаврентия. Здесь те были в полной безопасности, так как никакая власть не могла коснуться их; они могли спокойно дожидаться помилования или найти удобный способ для бегства. Правда, последнюю возможность у них вскоре отняли — по приказанию префекта военная команда заняла все входы и выходы их убежища, и за преступниками был учрежден самый строгий надзор.
В отказе помиловать осужденных народ увидел очередной произвол властей, которые не хотели считаться ни с человеческими, ни с Божьими законами. Годами накапливавшееся недовольство прорвалось наружу и вылилось в восстание, которое было названо «Ника» («Побеждай!»). Мятежники начали поджигать правительственные здания, выпустили из тюрем политических заключенных; был сожжен архив, в котором хранились налоговые списки и долговые документы. Повстанцы громили дома знати, во многих районах Константинополя начался пожар: сгорели здания сената, часть строений на площади Августейон, бани Зевксиппа, церкви Святой Ирины и Святой Софии. В пламени пожара погибло большинство зданий на улице Меса — на отрезке от форума Константина до Большого императорского дворца. Восставшие уже готовились к штурму, но император Юстиниан пошел на уступки и сместил с должностей сановников, наиболее ненавистных горожанам. Однако мятежники не удовлетворились этим и потребовали смещения самого императора.
Юстиниан с самого начала восстания ни на минуту не покидал дворец. Переходя от страха к надежде, он постоянно совещался то с военачальниками и вельможами, то со своей энергичной супругой Феодорой. Наконец он бросил против восставших наемные войска, состоявшие из готов и герулов. А потом правительство собрало все силы, бывшие в его распоряжении, и 18 января отряды наемников с нескольких сторон ворвались на Ипподром, где восставшие в то время обсуждали дальнейшие планы, и осыпали их градом стрел. Повстанцы были застигнуты врасплох, и в их рядах началась паника. А потом началась резня, в которой было убито 35 000 человек.
Долгое время после восстания император Юстиниан запрещал устраивать в городе цирковые представления, и только через пять лет на Ипподроме возобновились состязания.