Так значит, божественное видение Константина – лишь выдумка? Быть может, видению Константина есть астрогеологическое объяснение? Например, солнечное гало над альпийскими ущельями или даже метеорит, создавший кратер в долине Сиренте в области Абруццо? Этот метеорит упал на Землю с ударной силой в тысячу тонн – силой, равной силе взрыва небольшой ядерной бомбы. Ударная волна и ядерный гриб, должно быть, представляли бы собой впечатляющее зрелище!
Символы на щитах племен Северной Европы, в том числе корнутов. Возможно, Константин превратил эти символы в христограммы. Кроме того, на императора якобы снизошло божественное послание: «In hoc signo vinces», т. е. «Сим победиши»
Однако такое явление заметил бы и Максенций, но от него мы не услышали ни одного упоминания об этом из ряда вон выходящем происшествии.
А может, видение Константина было следствием необычного расположения планет, известного как сизигия? Согласно результатам убедительного исследования, проведенного в 2014 г., в этой части Италии небо в конце октября чрезвычайно чистое. Созвездие Лебедя поднимается над созвездием Орла, а Венера, Юпитер, Сатурн и Марс располагаются на одной линии. Христограмму Константина – так, как ее изображают на фресках и монетах, – часто рисуют на фоне звезд{166}.
Описание видения Константина у Мульвиева моста, которое приводит Евсевий Кесарийский, живший с 265 по 340 г., удивительно похоже на историю обращения в христианство апостола Павла. Но что же на самом деле увидел в небесах Константин? Был ли это языческий символ Аполлона, т. е. «аполлина»? Или же – христограмма? Отец Константина, сластолюбивый, здоровый рысак, конечно же, был ярым поклонником непобедимого солнечного бога Аполлона. Можно не сомневаться, что, даже начав свою программу христианизации, император оставлял Аполлона в фаворитах.
Возможно, это было какое-то метеорологическое явление, напомнившее воинам о Непобедимом Солнце, божестве, особенно популярном среди римских солдат, и лишь позже его приспособили под Иисуса Христа?
Какова бы ни была физическая или религиозная основа этого фантастического предзнаменования, исторические события были весьма драматичными. По свидетельству античных источников, в войсках Максенция насчитывалось более 180 000 солдат, и хотя в реальности их было, скорее, 30 000, численность была все же значительная. Это стало битвой империи не на жизнь, а на смерть. Максенций совершил роковую ошибку и перешел через Тибр, а затем, готовясь к осаде, привел в негодность Мульвиев мост. Так что по приближении Константина собственным войскам Максенция теперь приходилось переходить реку по деревянному понтону – и это было слабым местом в их тылу.
На старинных фотографиях места сражения мы видим безмятежно текущую реку. Однако в тот день, поздней осенью, Тибр превратился в полный мусора и утопленников водоем, вздувшийся от рвотных масс, дерьма и крови. Константин – вероятно, распаленный своим видением, чем бы оно ни было, – гнал войска, веля им теснить своих соотечественников назад, пока те не оказались по колено, потом по пояс, а там и по шею в воде. Под весом сражавшихся сооруженный для переправы через реку понтон из лодок разрушился. За 900 лет до этого именно по такому хитро выстроенному ряду судов – понтонному мосту – переправился на западный берег Босфора Дарий со своей персидской армией. Теперь же благодаря этому разрушенному понтону через Тибр открылся проход на восток для Константина.
Константин отметил свою победу в битве у Мульвиева моста тем, что, насадив отсеченную голову Максенция на пику, пронес ее в Рим{167}. На том самом месте, где Константин одержал победу, года через два возвели памятную арку.
Сегодня это некогда перекинутое через Фламиниеву дорогу четырехугольное сооружение, в камне запечатлевшее блестящее торжество незаконнорожденного претендента на трон, оттеняет скромную виллу Мальборгетто. Под средневековым настилом дома были обнаружены плиты Римской эпохи, устилавшие ту самую дорогу, что привела к победе Константина с его войском.
На протяжении многих столетий эту виллу, где сейчас так спокойно, путники считали вехой, обозначавшей прибытие в Древний Рим. А вот для Константина битва у Мульвиева моста, пожалуй, стала эпизодом, знаменующим его расставание – эмоциональное, стратегическое и духовное – с этой державой.