— Согласно той же легенде, когда Синан узнал о том, что Михримах-султан похоронили в Сулеймание, он и себя завещал похоронить здесь, в тюрбе недалеко от Сулеймание.
Али начал взволнованно бегать глазами по могилам, находившимся на кладбище при мечети. Видимо, понял, что упустил какую-то важную деталь.
— Значит, зодчий Синан похоронен здесь? — наконец спросил он.
Я показал ему место за оградой сада и ответил:
— Не здесь, а на соседней улице.
— Вот это да, мне бы в голову не пришло…
Узнав историю великой любви, наш юный Ромео был заинтригован судьбой великого зодчего. И вдруг меня осенило — могила Синана находилась на одной из главных улиц, проходящих рядом с мечетью.
— Кто-нибудь есть на соседней улице? — спросил я с тревогой в голосе. — Я имею в виду тюрбе Синана.
Мое волнение моментально передалось Али.
— Где, вы говорите, оно находится? — спросил он, позабыв про романтику.
— Где же еще? На улице, идущей со стороны сада… Мы же еще отметили ее на карте. Улица Мимар Синан…
— Не волнуйтесь, — с облегчением вздохнул он. — Ребята дежурят и на въезде и на выезде с улицы. — Несмотря на эти слова, Али был чем-то обеспокоен. Он не мог устоять на месте. Мне не хотелось смущать его, но если мы оставили без присмотра выезд с улицы…
— Давай-ка заглянем туда, — сказал я, направляясь к выходу. — Заодно и на усыпальницу Синана посмотрим. Мы вышли из ворот и, пройдя мимо сетевой столовой, где еще сегодня утром я ел суп, свернули за угол на улицу Шифа. Бледный лунный свет сочился сквозь кроны платанов. Гробница Синана, представляющая собой скромную постройку из светлого мрамора, находилась в конце старинной улицы Мимар Синан, к которой с одной стороны примыкали стены мечети.
— Вон там гробница Синана, — сказал я.
Вид у Али был разочарованный. Он перевел взгляд с маленькой скромной мраморной постройки на огромное здание мечети Сулеймание.
— Вам не кажется, что она как-то маловата?
Меня вдруг охватила странная грусть.
— Так и есть. Но все равно она восхитительна.
Али вздрогнул от вибрации своего телефона.
— Это ребята, — сказал он, прежде чем ответить. — Не заметили ли они чего-нибудь?
Я бы не удивился, если бы заметили. Затаив дыхание, он нажал на кнопку телефона.
— Текин? Да, слушаю тебя… — на другом конце послышался шепот. — Что? — Али тихонько рассмеялся. — Да нет же… Это мы. Старший инспектор Невзат и я. Не признали, что ли? В порядке, да… Отлично… Ну все, молодцы, будьте начеку.
Положив телефон в карман, Али с гордым видом произнес:
— Это они нас заметили… В темноте не разглядели… Говорит, двое мужчин свернули за угол…
Все шло отлично. Значит, парни не отлынивали. С чувством облегчения я пошел к гробнице Синана. Али, как и полная луна в небе, следовал за мной.
— Надо же, на самом углу, — тихо прошептал он, указывая сначала на улицу Мимара Синана, а затем на спуск Фетва Йокушу. — На перепутье двух дорог.
Мы прошли несколько шагов мимо облицованных мрамором стен и оказались у каменной решетки, скрывавшей могилу зодчего, увенчанную надгробным камнем в виде тюрбана. Саркофаг стоял под шестью колоннами с куполом. Я вспомнил рассказ Йекты о том, как Синан сам возводил этот свод. Наклонившись, разобрал надпись на металлической плите под мемориальным камнем:
«Здесь покоится Синан великий из зодчих
Творец более четырехсот шедевров
Создатель восьмидесяти величественных мечетей
Прожив жизнь сотни человек
Он покидает этот мир в 996 году
Да превратит Аллах его могилу в рай земной
Да прочтет мир суру «Фатиха» в его честь».
— Покойся с миром, — прошептал с почтением Али. — Великий был человек… Умел смирять свое сердце…
А был ли у него выбор? Он жил во времена абсолютных монархов, тиранов, каждое слово которых было законом, и он должен был повиноваться им. В любой момент его голова могла оказаться на плахе. И все же Синан был человеком, примирившимся с самим собой и довольным собственной участью. Судя по рассказам Йекты, великий зодчий пережил четырех султанов — Селима Явуза, Сулеймана Кануни, Селима II и Мурада III. Возможно, исполняя приказы султанов, Синан тихо улыбался в бороду при мысли о том, что от султанов останутся только их имена, в то время как творения зодчего будут изумлять публику и служить человечеству еще тысячи лет.