Чья это была идея? Чья же еще, как не Демира… Именно Демир стоял за всем этим, не сомневался я. Он презирал людей и заморочил голову Йекте… Демир каким-то образом узнал, что несчастный случай, из-за которого погибла Хандан, фактически был подстроен. После этого он начал собирать информацию про Адема Йездана. Узнав про его страсть к попугаям, он сблизился с ним и стал вхож в его дом и офис. Или же Адем сам нашел Демира, чтобы тот спас его умирающих птиц. Как бы там ни было, Демир, зная о причастности Адема Йездана к смерти Хандан, поспешил рассказать об этом Йекте. Так созрел план изощренной мести. Не знаю, возможно, события развивались иначе, но какое это теперь имело значение?..
Единственное, чего я не мог понять — почему Йекта упомянул место, где они собирались оставить шестое тело? Он совершенно четко указал на зодчего Синана. Но зачем? Может, хотел, чтобы его поймали? Пытался намекнуть мне, мол, Невзат, останови нас! Нет, думаю, это был настоящий вызов с их стороны. Йекта как бы говорил мне, что даже если мы напрямую скажем, где будет оставлено тело Хакана Ямалы, ты не поймаешь нас. По правде говоря, такое поведение было скорее свойственно не Йекте, а Демиру. Потому что именно Демир всегда соперничал со мной… Но зачем тогда Йекта сказал?.. Зачем дал подсказку? Можно гадать сколько угодно, но правда вышла наружу: убийцами, за которыми мы охотились столько дней, оказались друзья моего детства… Они убивали людей прямо у меня перед носом.
Мой взгляд упал на плотную строительную пленку. Изначально прозрачная, теперь она вся была в пятнах крови, а обе стены были в темных подтеках — видимо, от крови, которая брызгала, когда жертвам перерезали горло.
Рядом с большим металлическим столом я увидел еще один столик, самый обыкновенный, журнальный, а на нем — ряды ножей разного размера… Все они были чистые. На нижней полке столика стояли аптечные склянки. Я наклонился и прочитал надпись на этикетке: «Пропофол». Вспомнились слова Зейнеп о том, что на трупах нет никаких признаков истязаний, но она все равно попросила судмедэкспертов сделать анализ на пропофол.
Выходит, мои друзья сначала накачивали жертв наркотиком, а затем убивали. О приближении смерти жертвы не подозревали… Интересно, а что использовали при похищении? Порывшись на нижней полке еще немного, я нашел ответ на свой вопрос: два початых мотка ваты и коричневая бутылка из-под хлороформа. Нетрудно было представить, как огромный Демир с ватой, пропитанной хлороформом, набрасывается на мужчин. А монеты? Я поискал, но не нашел ни монет, ни коробку, в которой они могли бы лежать. И все же я знал, что они где-то здесь, возможно, в кабинете Йекты. Если наш поэт перешел от пронзительных стихов к изощренным убийствам, материал для его творений нужно искать у него в кабинете.
Пристанище воспоминаний
Кабинет Йекты был обставлен скромно: две стены занимали книжные шкафы. Напротив окна на маленьком столике ютилась старая печатная машинка, рядом стоял стул. На полу лежал потертый ковер. На стене сбоку висело узкое зеркало в полный рост. Рядом — фотография Хандан в юности. Но сейчас, как только я включил свет, мое внимание привлекла карта на стене. Карта Стамбула, точнее, его исторического центра. Такая же, как у Зейнеп в лаборатории. Как и на нашей карте, здесь были отмечены те же места: Сарайбурну, площадь Чемберлиташ, Золотые ворота, собор Святой Софии, мечеть Фатих, дворец Топкапы, мечеть Сулеймание — семь жемчужин нашего города. Жертв было шесть, но тело Фазлы Гюмюша нашли в мечети Фатих, а голову — во дворце Топкапы. Получается, убийцы использовали все семь мест. И где же они оставят тело Адема Йездана?
Я снова посмотрел на карту — нет, больше никаких отметок не было. Может, они еще не похитили его? В этот момент я заметил трость с ручкой из слоновой кости, висевшую на крючке за дверью. Властный символ преуспевающего бизнесмена. Своего рода скипетр, который Адем Йездан почти не выпускал из рук. Нет, с ним покончено, мои друзья уже перерезали ему глотку и, скорее всего, прямо сейчас везут куда-то его труп. Но куда?
Я встал напротив карты и попытался сосредоточиться. Нужно найти исторический памятник, возведенный после правления Сулеймана Кануни. Я вспомнил, что руки Хакана Ямалы, шестой жертвы, указывали в сторону района Эминёню — из тамошних примечательных мест на ум сразу пришла мечеть Валиде-султан. Но Эминёню не был отмечен на карте.
Мне надо было успокоиться и собраться с мыслями. Сев на стул, я вдруг заметил рядом с печатной машинкой стопку листов. На верхнем — короткое заглавие: «Византий — легендарный город царя Визаса».