Я задал вопрос, который давно не выходил у меня из головы:
— Убитые, то есть эти семеро, они все были замешаны в том деле?
— Все до единого. Каждый так или иначе был причастен. Фазлы Гюмюш и Мукаддер Кынаджи, закрыв глаза на нарушения, дали добро на строительство на месте исторической цистерны. Теоман Аккан стал главным архитектором проекта. А журналистишке Шадану Дурудже и дела никакого не было до того, что пять человек лишились жизни, — он только и знал, что писал в своей колонке хвалебные оды проекту. Мол, туризм — путь к процветанию страны. А адвокат, Хакан Ямалы, он же молился на деньги, поклонялся им. Не побрезговал подкупом судей и прокуроров. Лишь бы выиграть дело! Ну а самый ужасный из них — ублюдок по имени Адем Йездан.
Лжец, лицемер, весь такой образованный и культурный с виду, а сам ради выгоды готов был на что угодно.
Все люди, о которых говорил Йекта, были мертвы. Более того, он убил их собственными руками, но ненависть все еще снедала его.
— И что, оно того стоило? — спросил я с осуждением. — Стоило ли пачкать руки кровью этих мерзавцев?
В его тускнеющих глазах мелькнуло разочарование.
— Ты не понимаешь, Невзат. Это не месть. Мы убили их не ради мести.
— Тогда зачем? Только не говори, что вы убивали, потому что я так сказал. Помнишь, я якобы ляпнул в лодке, что нужно всех тех, кто изуродовал город, поубивать одного за другим?
Он рассмеялся.
— Нет, конечно, мы знали, что ты сказал это в сердцах…
Его смех снова перешел в кашель. Плохой знак — если не отправить его сейчас же в больницу, ему станет еще хуже.
— Йекта, давай об этом потом…
— Пожалуйста, Невзат, — снова оборвал он меня. — Ты обязательно отвезешь меня в больницу. Но прошу, дай мне договорить. Нет, мы убили тех людей не ради мести.
Силы покидали его.
— Мы убили их, чтобы наша жизнь обрела смысл. Чтобы у нас было ради чего жить.
Увидев мой изумленный взгляд, он меня чуть ли не отчитал:
— А что тебя так удивляет? Кому как не тебе это понять? Ты ведь тоже когда-то испытал это чувство. Тебе тоже разрушили жизнь. Уверен, было время, когда ты просыпался утром и не знал, для чего тебе этот новый день, зачем тебе одеваться, есть, выходить на улицу. Тебе было безразлично даже то, дышишь ли ты.
Он прав, после гибели Гюзиде и Айсун моя жизнь превратилась в ад. Я спрашивал себя, зачем я живу. Я не хотел вставать с постели, не хотел выходить на улицу. Мне даже шевелиться не хотелось. Но и оставаться дома было равносильно пытке. Со всех сторон меня окружали вещи жены и дочери. Отовсюду давили воспоминания. Но даже когда я заставлял себя выйти на улицу, лучше не становилось. Я смотрел по сторонам отрешенным взглядом, а ноги сами собой несли меня куда-то. Работа, разговоры с друзьями, море, даже ракы — ничто не приносило удовлетворения. Куда бы я ни пошел, меня постоянно терзал один и тот же вопрос: они умерли, так зачем я все еще живу?
— Да, все утратило смысл, Невзат. Если бы я только мог, как ты, снова найти причины для того, чтобы жить, если бы я только мог сделать это, то, поверь мне, я бы первым делом пришел к тебе.
Положил бы перед тобой дело и сказал, что мы должны разобраться с этим вместе. Мне бы хватило и того, что убийцы получат заслуженное наказание. Но когда я узнал, что Хандан и Умут стали жертвами не несчастного случая, а умышленного преступления, меня охватил не гнев, а глубокая безысходность. Прямо на моих глазах у меня отняли жену и сына. Все вдруг потускнело и померкло. Даже если бы мы отправили всех их в тюрьму, я бы не смог вернуться к прежней жизни. Я потерял желание жить навсегда. Я знал это, чувствовал нутром. И ничего не мог с этим поделать. Отчаяние накрывало меня с головой.
Где-то рядом раздался крик ночной птицы. Сова? Или какая-то другая хищная птаха? Я вспомнил Демира и его ястреба Хюзюн.
— Демиру было ничуть не легче. — Должно быть, этот крик тоже напомнил Йекте о друге. — Возможно, он потерял смысл жизни даже намного раньше меня. Его единственным утешением стала помощь животным. И когда я сказал ему, что собираюсь убить этих подонков, он тут же вызвался помочь мне. Но я отказался.