Евгения остановилась на том самом месте, где на меня чуть больше часа назад нахлынула внезапная печаль. На лице у нее появилось страдальческое выражение.
— Я вдруг вспомнила про дом на острове Хейбелиада. Там когда-то жил мой дед. — Она осматривала комнату так, будто ей когда-то уже приходилось бывать здесь: зеленые кресла, огромный курдский ковер на полу и старые картины на стенах. — Дом был очень похож на твой. Да-да, двухэтажный каменный дом. Мы частенько проводили там лето. — Она повернулась ко мне, и я увидел вспыхнувший во взгляде огонек. — У тебя прекрасный дом, Невзат. Именно таким я его себе и представляла.
Мне следовало сказать, что с ее приходом дом стал еще красивее, но я ограничился одним словом «спасибо».
— Это я должна тебя поблагодарить, — сказала она, слегка дотронувшись до моей руки. — За приглашение.
— Пойдем наверх, там уже все готово. Посмотрим, понравится ли тебе.
— Почему бы и нет? — ответила она, и на ее губах снова заиграла ласковая улыбка. — Сюда?
— Да, прошу. Наверху нас кое-что ждет.
Евгения ступила на первую ступеньку, и лестница предательски заскрипела. Кажется, моя гостья немного смутилась.
— Не переживай, — я пытался изобразить из себя жизнерадостного хозяина. — Лестница просто приветствует тебя.
— Ах вот как? — как обычно, подыграла она. — Значит, в этом доме говорящая мебель и все остальное? Ну, здравствуй!
Евгения шутила, но ей было невдомек, что вещи в доме действительно говорящие. С этими вещами я делил свою боль, горе и ярость, им я излил душу после трагедии. Единственные свидетели моей беспомощности, они терпеливо выслушивали все. Ступеньки, деревянные оконные рамы, расшитые занавески, трюмо, старинные часы, ковры, небольшой книжный шкаф, цветы в горшках — все эти вещи, делавшие дом моим, испытывали тот же гнев, что и я. Они так же плакали и проклинали судьбу. Именно дому и вещам я был обязан тем, что сумел выдержать обрушившиеся на меня горе и невыносимое чувство вины. Я никогда не смог бы рассказать об этом Евгении.
— Да, они и правда разговаривают, — сказал я. — Возьмем, к примеру, лестницу. Не смотри, что ступени радостно приветствуют тебя своим скрипом. На самом деле они большие любители поворчать. Наступишь на одну — а тут и другие начинают скулить и стонать. — Показав на небольшую люстру под потолком, я продолжил: — Зато эта красавица в зеленой юбчонке никогда не жалуется. Нажмешь на выключатель — и она тут же широко улыбается тебе в ответ.
— А это? — она показала на рисунок, с которым моя дочь заняла второе место на межшкольном конкурсе. Акварель под названием «Лодки в проливе Золотой Рог».
Я ответил не сразу.
— Этот рисунок… — слова давались с трудом. — Он напоминает мне о том, что мир не ограничивается одним домом. — Меня вновь начало терзать чувство, похожее на угрызения совести. — Но в то же время и говорит, что дом — тоже часть мира.
Мой голос все-таки дрогнул, и Евгения почувствовала: что-то пошло не так. Она посмотрела на меня. Улыбка мало-помалу угасла, лицо помрачнело. Я ждал, что она вот-вот спросит об авторе рисунка. Но она не спросила. Обычно она смело шла навстречу трудностям, однако на этот раз, как и я, предпочла скрыть свои чувства.
— У этого рисунка есть своя философия, — сказала Евгения, отводя взгляд.
— Да, — кивнул я.
Дальше говорить было не о чем. Ни одна тема не шла на ум. Моя гостья была в таком же затруднительном положении. Само собой, она улыбалась и с любопытством оглядывалась по сторонам, но я видел, что внутри у нее бушует буря.
Поднявшись по лестнице, мы наконец оказались в просторной гостиной.
— Ух ты, — Евгения на мгновение нарушила неловкое молчание. — Это место и правда очень похоже на дом моего деда на острове. Только не говори мне, что их проектировал один и тот же человек!
Ее попытки казаться веселой выдавали в ней посредственную актрису.
— Вполне возможно. Дому около семидесяти.
— Да, прямо как у деда, — сказала она, продолжая этот, казалось бы, бессмысленный, но спасавший нас разговор. — Шестьдесят или семьдесят лет. Не знаешь, кто построил ваш дом?
— К сожалению, нет. Отец знал, но его уже давно нет в живых. Жаль, я не спросил у него. А дом твоего деда? Ты знаешь, кто его построил?
Она ответила очень серьезно, как будто это был самый важный вопрос на свете:
— Имя мне неизвестно. Знаю, что он был друг моего деда. Крупный темноволосый армянин. Дед говорил, что этот армянин был тот еще упрямец и договариваться с ним было очень трудно. Несмотря на дружбу, он ни куруша не уступил, когда брал деньги за постройку.