— Пожизненное?
— Ну да. Отсидел десятку, вышел по амнистии, вернулся в университет и стал врачом.
— Да уж… Еще что-то подобное за ним замечалось?
— Это как посмотреть. Я считаю… — начал Али, но его перебила Зейнеп:
— После освобождения он ни в каких антиправительственных движениях не участвовал.
— А как же незаконные пикеты?
— Да брось ты, Али, — с укором сказала Зейнеп. — Что они делают, эти пикетчики? Ну, выступают против загрязнения моря, перекрывают катерами Босфор. Было дело, приковали себя к дверям Святой Софии, чтобы остановить строительство в исторических районах. Выступают против строительства нового метромоста через Золотой Рог… Только и всего!
Мне было не совсем понятно, почему Зейнеп так резко отреагировала на слова Али, но в целом я был с ней согласен. Однако всплывшие факты из прошлого Намыка наводили на некоторые мысли.
— Он по-прежнему как-то связан с той организацией? Ну, или с какой-то другой?
— Нет, инспектор, — ответила Зейнеп. — Его организация распалась. А к другим он непричастен.
— Или это просто пока не установили, — скептически заметил Али, принимаясь за вторую булочку. — Не забывайте, все-таки он стрелял в полицейских. От такого все что угодно можно ожидать…
В словах Али было рациональное зерно, хотя он и горячился, как всегда. Ясно, убийства Недждета Денизэля и Мукаддера Кынаджи совершил не одиночка. Здесь налицо замысел и четко спланированные действия нескольких человек. И Намыка в свете всплывших о нем фактов из списка подозреваемых исключать не следует. Но эти размышления я решил пока оставить при себе.
— А что насчет Лейлы Баркын? — спросил я. — Она говорила правду? Они с Недждетом все-таки поссорились в павильоне Сепетчилер?
— Да, — кивнул Али. — Три официанта подтвердили это. Говорят, плеснула вино Недждету прямо в лицо и ушла.
Пока Али докладывал, Зейнеп явно была чем-то недовольна. Все ясно: между ними опять что-то произошло. Я решил разобраться, в чем дело.
— Вы в Сепетчилер вместе ездили?
Они не спешили отвечать. Молчали, будто провинившиеся дети.
— Вместе, — наконец промямлил Али. — Пока я допрашивал официантов, Зейнеп поговорила с директором ресторана.
Отлично, но мне хотелось узнать совсем о другом.
— И как вам вид? Прекрасный, не правда ли?
— Вид замечательный, инспектор, — Зейнеп зло посмотрела на Али. — Жаль только, что из-за ссоры нам так и не удалось насладиться ни видом, ни едой.
Что и требовалось доказать: мои еще не опытные в чувствах ребятки снова поцапались.
— И что же все-таки стряслось?
У Али пропал аппетит. Он с досадой отодвинул тарелку с булочками и пробурчал:
— Это все из-за вина, инспектор.
О чем это он?
— Из-за вина?
— Да. Того, которое Лейла Баркын выплеснула в лицо бывшему мужу, — пояснила Зейнеп.
— И-и-и?..
— Али это разозлило. Мол, разве может женщина так себя вести?..
— А разве может? — выпалил он. — Еще и директор музея! Да такая построже остальных должна следить за своими поступками. А она у всех на виду ему вино выплеснула в лицо. Ну как вам, инспектор?
Я не сдержался и начал смеяться. Сначала тихонько, потом во весь голос. Все посетители кафе: доедавшие суп таксисты, туристы, оторвавшиеся от сладких снов, ну и мои напарники, конечно, во все глаза уставились на меня.
— Ох, ребята… — я пытался унять смех. — Что ж вы творите, а?
— Простите, инспектор, не понял? — пробормотал Али с вопросительной интонацией.
— Он не понял! — Я внимательно посмотрел на обоих. — Да вы оба… — Я чуть было не обозвал их придурками, но сдержался и в итоге сказал: — Вы оба странные. Вам выпала возможность поужинать в шикарном ресторане. А вы вместо этого ругаетесь из-за какого-то вина, которое кто-то там выплеснул на кого-то!
Али молча опустил голову, Зейнеп оказалась посмелее:
— Но, инспектор…
— Никаких тебе «но», Зейнеп, — оборвал я ее. — Какое вам дело до того, как поступила Лейла? Если это имеет непосредственное отношение к расследованию — тогда да, без вопросов. Но здесь, похоже, всего лишь ссора разведенных супругов. И вы, два единственных умных человека из всего отдела, даете оценку тому, что вас не касается, да еще ссоритесь на этой почве. Вы бы лучше о своих делах поговорили…
Я умолк. Ну вот, получилось, что я только что признался в том, что в курсе их отношений. Стоило ли это делать? Я ведь им не отец родной, а начальник. Когда-нибудь наши пути разойдутся, у них будут другие начальники. Зачем вмешиваться в их жизнь? Что бы между ними ни происходило — любовь, не любовь, — это только их дело. Может, я преувеличиваю, может, мне только кажется, что они нравятся друг другу. Посмотреть на них — цапаются постоянно, как кошка с собакой. Нет, лучше все-таки не вмешиваться.